Девочке было лет шесть-семь, но дар речи, казалось, тоже покинул ребёнка, и участью её оставался только страх. Женщины Раннока пытались утешить её, но в глубине души хотели, чтобы она оставалась с Ингварной; впрочем, они считали, что та довольно странно обращается с девочкой. Потому что Мудрая Женщина никак не пыталась облегчить жизнь ребёнка. Напротив, с самого начала она обращалась с морским найдёнышем не как с калекой — телом или душой, а как с деревенской девочкой, которую выбрала себе в ученицы, и школа этой девочке предстояла весьма трудная.
Жизнь в эти годы в Ранноке была тяжёлой. Половина флотилии так и не вернулась в посёлок из пасти бури. Не появлялись и береговые торговцы. Наступила трудная зима. Но именно в это время Дайрин впервые показала своё искусство. Хотя глаза её и не видели, что делают пальцы, но она чинила рыбацкие сети с таким мастерством, что тому изумлялись даже опытные женщины.
На следующую весну, когда жители деревни срезали шары локута, чтобы высвободить семена для посадки, Дайрин заинтересовалась шелковистыми внутренними волокнами, она ловко сплетала и расплетала их. Ингварна и Хердрек изготовили маленькое веретено и показали ребёнку, как им работать.
И Дайрин на удивление хорошо им воспользовалась. Её маленькие птичьи пальчики тянули нить тоньше, чем удавалось другим, и никогда не делали узлов. Но девочка всегда казалась недовольной, стремясь сделать свою ткань ещё тоньше, ещё изящнее.
Мудрая Женщина учила свою приёмную дочь и многому другому, учила пользоваться пальцами и обонянием в огороде трав. Дайрин легко усваивала заговоры — немаловажную часть знаний Мудрой Женщины. Усваивала очень быстро, и всегда в ней ощущалось какое-то нетерпение. А когда девочка допускала ошибки, то очень сердилась на себя. И больше всего сердилась, когда испытывала потребность в каком-нибудь орудии или инструменте, который не могла описать.
Как-то раз Ингварна пришла переговорить с Хердреком (он к этому времени стал старейшиной деревни) и задумчиво сказала, что, возможно, искусство Мудрой Женщины может восстановить утраченную память Дайрин. Когда кузнец спросил, почему она не говорила об этом раньше, Ингварна серьёзно ответила:
— Этот ребёнок не нашей крови, она была пленницей морских собак. Имеем ли мы право возвращать ей ужасы прошлого? Может, Гуннора, покровительница всех женщин, из жалости отняла у неё память. А если так…
Хердрек прикусил палец, глядя на Дайрин, работавшую у ткацкого станка, который для неё построили по его же приказу; время от времени девочка раздражённо хлопала по станку рукой. Казалось, она хотела переделать станок, изменить тяжёлые деревянные детали, чтобы они лучше служили ей.
