Мощи Пия V хранятся в патриаршей базилике Санта-Мария-Маджоре в Риме.
В 1567 году Пий V провозгласил Фому Аквинского доктором церкви. В 1570 году вышло в свет первое издание всех трудов этого теолога (17 томов).
Vedi Guido Bonatti; vedi Asdente,
ch'avere inteso al cuoio e a lo spago
ora vorrebbe, ma tardi si pente. [120]
А вот Бонатти; вот Азденте с ним;
Жалеет он о коже и о шиле,
Да опоздал с раскаяньем своим. [120]
Глядя на список пап и антипап, бросается в глаза следующий за Святым Пием V понтифик – Гвидо Бонатти – Уго Бонкомпаньи (папа Григорий XIII, 1572– 1585 годы понтификата), автор «Григорианской реформы» календаря. Подробнее о нём пока не говорю.
Следующий – Азденте, который жалеет о коже и о шиле – признаки того, что он был сапожником.
Под этим именем поэт объединил двух Российских «Полудержавных властелинов» : Александра Даниловича Меншикова (А. Д. = Аз Денте), который, по свидетельству писателя Алексея Константиновича Толстого торговал пирожками, и Эрнеста Иоганна Бирона, который, по свидетельству первой русской писательницы– княгини Натальи Борисовны Долгорукой (Шереметьевой) был сапожником. Меншиков умер в ссылке, в Берёзове; Бирон также угодил в ссылку при Елизавете Петровне.
Беда, коль пироги начнёт печи сапожник
А сапоги тачать пирожник
Сказал по этому поводу великий баснописец И. А. Крылов в басне: «Щука и кот». А вот что писала о Бироне княгиня Долгорукая в «Своеручных записках», которой почему-то историки отказываются верить.
«Как скоро вступила в самодержавство (Анна Иоанновна), так и стала искоренять нашу фамилию. Не так бы она злобна была на нас, да фаворит её (Бирон), который был неотлучно при ней, он старался наш род истребить, чтобы его на свете не было, по той злобе: когда её выбирали на престол, то между прочими пунктами написано было, чтобы этого фаворита, который при ней был камергером, в наше государство не ввозить, потому что она жила в своём владении, хотя и наша принцесса, да была выдана замуж, овдовевши жила в своём владении, а оставить его в своём доме, чтобы он у нас ни в каких делах не был, к чему она и подписалась (подписав «Кондиции»); однако злодейство многих недоброжелателей своему отечеству все пункты переменило, и дали ей во всём волю и всенародное желание уничтожили и его к ней по прежнему допустили. Как он усилился, побрав себе знатные чины, первое возымел дело с нами и искал, какими бы мерами нас истребить из числа живущих. Так публично говорил: да, я той фамилии не оставлю. Что он не напрасно говорил, но и в дело произвёл. Как он уже взошёл на великую степень, он не мог уже на нас спокойными глазами глядеть, он нас боялся и стыдился: он знал нашу фамилию, за сколько лет рождение князья имели, своё владение, скольким коронам служили все предки.
