e prima, poi, ribatter li convenne
li duo serpenti avvolti, con la verga,
che rïavesse le maschili penne. [45 [
Aronta è quel ch'al ventre li s'atterga,
che ne» monti di Luni, dove ronca
lo Carrarese che di sotto alberga, [48]
ebbe tra ' bianchi marmi la spelonca
per sua dimora; onde a guardar le stelle
e «l mar no li era la veduta tronca. [51]
Я плакал, опершись на выступ скальный.
«Ужель твое безумье таково? —
Промолвил мне мой спутник достохвальный. [27]
Здесь жив к добру тот, в ком оно мертво.
Не те ли всех тяжеле виноваты,
Кто ропщет, если судит божество? [30]
Взгляни, взгляни, вот он, землею взятый,
Пожранный ею на глазах фивян,
Когда они воскликнули: «Куда ты, [33]
Амфиарай? Что бросил ратный стан?»,
А он все вглубь свергался без оглядки,
Пока Миносом не был обуздан. [36]
Ты видишь – в грудь он превратил лопатки:
За то, что взором слишком вдаль проник,
Он смотрит взад, стремясь туда, где пятки. [39]
А вот Тиресий, изменивший лик,
Когда, в жену из мужа превращенный,
Всем естеством преобразился вмиг; [42]
И лишь потом, змеиный клуб сплетенный
Ударив вновь, он стал таким, как был,
В мужские перья снова облаченный. [45]
А следом Арунс надвигает тыл;
Там, где над Луни громоздятся горы
И где каррарец пажити взрыхлил, [48]
Он жил в пещере мраморной и взоры
Свободно и в ночные небеса,
И на морские устремлял просторы. [51]
Данте потрясён увиденным. Вергилий успокаивает его, поясняя, что перед ним всего лишь промежуточный продукт – формы, с помощью которых будут отлиты прекрасные изделия: – «Здесь жив к добру тот, в ком оно мертво». Затем Вергилий перечисляет великих «древних» перевёртышей – предателей и притворщиков.
