Бабушка переехать в Москву вместе с Кириллом не могла, так как в это время ее другая дочь осчастливила мужа – точнее, бабушку – двумя очаровательными близняшками. Мама тогда работала с утра до вечера, а Марья Игнатьевна, их домработница, занималась одной лишь Светочкой, которая уже училась во втором классе Центральной музыкальной школы при консерватории, уже заявила о своем таланте, уже участвовала в каких-то утренниках, прослушиваниях и концертах.
Кирилл все делал теперь сам: сам ездил на троллейбусе в школу, сам разогревал себе обед, сам готовил уроки, сам гулял во дворе. И поначалу обрадовался самостоятельности, которой полностью был лишен в Ленинграде.
Но не прошло и месяца, как ощущение свободы сменилось ощущением одиночества и заброшенности. Маму Кирилл видел лишь по вечерам; а иногда и по вечерам не видел, так как ложился спать до того, как она возвращалась домой с работы – освобождалась от иностранных делегаций, которые в погоне за приработком тогда почти беспрерывно сопровождала, в том числе в субботу и воскресенье.
С Марьей же Игнатьевной отношения у Кирилла не сложились. Невзлюбила она его, с первого же дня невзлюбила, когда, едва переступив порог московской квартиры, Кирилл уселся за пианино и рванул по всей клавиатуре «собачий вальс». Светочка восхищенно захлопала в ладоши, а Марья Игнатьевна пришла в негодование. Женщиной она была властной и мрачной, но к Светочке питала самые нежные чувства, гордилась ею, считала чуть ли не гениальной, чуть ли не Моцартом (так и выразилась однажды: «наш маленький Моцарт» – это когда Светочку целых десять минут показывали по центральному телевидению), ревновала ее к маме и Татьяне Семеновне, Светочкиной учительнице по специальности, и с духовным трепетом относилась ко всему, что со Светочкой было связано: к ее режиму, питанию, отдыху, одежде, нотной папке, ее инструменту.
Вознегодовала тогда Марья Игнатьевна, устремилась к пианино, захлопнула крышку над клавиатурой, едва не прищемив Кириллу пальцы. «Нечего! – пояснила она. – Это тебе, милый мой, не игрушка, а инструмент. На нем Светочка занимается».
Мама при этой сцене присутствовала, но заступиться за сына не позволила себе, так как Марью Игнатьевну столь же боялась, сколь ценила, безропотно подчиняясь всем ее ультимативным требованиям. По сути дела, хозяйкой в доме была Марья Игнатьевна, а мама – домработницей. Она же большей частью готовила, стирала и прибирала, а Марья Игнатьевна возила Светочку в школу и из школы, готовила с ней уроки, сидела на стуле возле инструмента, когда Светочка занималась музыкой; даже на родительские собрания в Светочкину школу ходила она, а не мама, и она же была членом школьного родительского комитета.
