«Глубокому погружению в музыку» всегда предшествовал своеобразный психофизический ритуал, и чем тщательнее ритуал этот соблюдался, тем более полным было погружение. Первым делом Кирилл принимал душ, на несколько минут подставляя лицо тугой струе и «смывая с себя стресс». Затем вытирался (мягкая махровая простыня, приятно обволакивающая тело и впитывающая в себя влагу, и максимальное сосредоточение мысли на этом обволакивании и на этом впитывании), облачался в халат, приступал к процедуре технической настройки (подготовка к прослушиванию музыки с аппаратуры самого высокого класса; установка нужного освещения комнаты; выбор удобной позы в кресле и т. п.) и лишь затем включал музыку.
В итоге Кирилл испытывал такое наслаждение, так полно отдыхал душой и телом, внутренне очищался и раскрепощался, что после этого некоторое время можно было легко и со вкусом жить, и ничего не мешало.
Вот и в этот вечер Вагнер точно вымыл из него раздражение по поводу поездки в Елизово и назойливые мысли о Зое Николаевне и ее неожиданной смерти. Когда Кирилл кончил слушать «Тристана» и снял наушники, он уже не помнил о звонке Димы Стрельчика, и лишь когда сел в такси и велел шоферу везти себя на вокзал, вдруг что-то смутное и беспокойное шевельнулось в душе, но где-то глубоко и не задев сознания, а наверх всплыла другая мысль, ничего общего с тем, прежним, не имевшая: «Пушки? Надо же – триста солдат! Ради одной глупейшей сцены».
В кассовом зале вокзала творилось нечто невообразимое, то есть самое что ни на есть легко вообразимое и для летнего времени даже типичное.
Значительная очередь выстроилась и у окошка администратора; не сорок, не пятьдесят человек, как возле касс, но человек пятнадцать все же стояло.
Кирилл снял темные очки, которые в последнее время все чаще надевал в общественных местах, одним небрежным движением и слегка раздраженным «позвольте-ка» отстранил от окошка администратора мужчину восточной внешности в клетчатой кепке, что-то вкрадчиво, но, видимо, безуспешно нашептывавшего администратору, и, грозно оглядев очередь, точно заранее отметая тем самым все возможные возражения, произнес поставленным голосом:
– Здравствуйте, товарищ администратор! Моя фамилия Нестеров. «Мосфильм» бронировал мне один билет до Елизово.
Когда Кирилл, получив билет, отходил от кассы, его уже узнали, и те, которые узнали, таращили на него глаза, кто с любопытством, кто с завистью, но не известности его, разумеется, завидовали, а тому, что вот получил человек билет и без всякой очереди.
