Главный разворот – два из десяти лучших крео ЭСМ [Ф] за прошедший месяц. Возможно, максимально честный подсчёт голосов за последние 100 лет существования человеческой цивилизации.
Номер в работе.
Шуршат пять десятков клавиатур. Сигаретный дым, запахи сандала, фаст фуда и горячего пластика всасываются мощными кондиционерами. Снаружи – +45>о в тени.
Не лето, а пиcец какой-то.
Так думает Раста.
Она вставляет в большой редакционный принтер пачку белоснежной финской бумаги. Она вдыхает этот запах, запах тонко выделанной офисной целлюлозы. Она нажимает «печатать».
Ещё 250 текстов, участвующих в проекте Экс Спермо Ментальный [Ф] ашизм.
Десять минут назад в туалете она дунула две плюхи марокканского дубаса.
Говорят, Ади прислал письмо с приказом распечатывать все крео, пришедшие на конкурс.
Распечатывают. В среднем по 300 текстов в день.
Растут на сдвинутых вокруг принтера четырёх столах башни из бумаги. Раста вдыхает её запах. Ей нравится. Этот и ещё один – аромат дорогой современной глянцевой полиграфии. В рюкзаке Расты лежит толстая тетрадь с прикреплённой к обложке шариковой ручкой. Внутри множество страниц. Большая часть из них исписана рукой Расты. Остальные страницы пусты или вырваны. Где-то в середине красный каллиграфически округлый текст с наклоном вправо:
Я испытываю невыносимую (почти) ПЕЧАЛЬ,
когда нюхаю СТАРЫЕ-ПРЕСТАРЫЕ КНИГИ.
Не те – из библиотек в Столицах,
где за ними следят, холят, поддерживают нужную температуру,
влажность и охраняют с огнестрельным оружием.
Не те. А простые. Простые старые-престарые книги.
Я их нюхаю. Не «слышу запах». Не «чувствую запах» -
НЮХАЮ. ДЫШУ ими.
Иногда.
И мне от этого печально.
Или это просто химия?
Ну, просто пахнет старая бумага так?
А понюхал старую бумагу – взгрустнул…
А там, тупо, – процесс старения, фотосинтез там…
не знаю, там фигня химическая какая-то…
Старение. Износ. Старость. Ветхость.
Я думаю, сам процесс Старения ВООБЩЕ -
сам по себе – никакой особой радости по умолчанию
вызвать не должен. Ну чего тут весёлого?
Поэтому «старое» и «пахнущее старым» -
это, по определению, Грустно и Печально.
А тот, кому смешно и весело, – тот больной.
Это я точно говорю. Больной.
Принтер замолкает. Раста выхватывает с поддона ощутимо горячую пачку бумаги и делает пару шагов, ставит её на последний свободный участок последнего стола. Она осматривается: некоторые бумажные башни доходят ей до переносицы.
Раста достаёт из кармана маленькую бутылку минералки. Делает глоток. Прячет её обратно. Берёт верхний лист из бумажной пачки.
