– Почему же срамота? – возразил Эдик. – Раз человек смеётся, то это смешно.
– Ты сам-то смеёшься над этим?
– Ну, иногда. Но это потому, что меня прёт от того, что показывается на всю Россию. Бабушки, депутаты и дети смотрят – ничего, смеются и даже в газету «Советский рабочий» благодарственные письма, наверное, пишут. Круто, например, пришёл колхозник с вечерней дойки, а тут ему про гомосеков интермедия. Отдых и православие в одном флаконе.
– А почему ты думаешь, что это смотрят в деревне? – с сомнением сказал Семёнов.
– Это не я, а те кто рейтинги меряют. В деревне, правда, датчики не стоит, но они экстраполируют, т. е., кривую на графике продлевают, – объяснил Эдик.
– Да, это интересно. Сегодня у тебя нет жены, а завтра есть. Продлил кривую и получается, что через месяц у тебя три жены должно быть…
– Статистика! – пожал плечами Эдик. – Ты телевизор не смотришь, и я не смотрю, а у нашего охранника он круглосуточно включён. Вот, получается, что по статистике мы все трое – заядлые телезрители.
– Ага… По статистике, мы все телезрители и женщины. Это глупо, – усмехнулся Семёнов.
– Нет, это забавно, – парировал Эдик и ткнул пальцем в экран. – Вот это точно смешно!
На экране в этот момент мужик в костюме бобра совокуплялся с баобабом.
– Вряд ли очень смешно. Почему зрители не смеются? – заметил Семёнов. – Сценка про геев была для них смешнее. Вот этот тип, по-моему, вообще потерялся во времени и пространстве.
Семёнов показал среди зрителей мужика, который имел вид смертельно пьяного человека. Такой персонаж уже не может ни говорить, ни шевелиться, а ждёт лишь принятия контрольной стопки в голову, для того, чтобы свалиться на пол.
За кадром был слышен смех руководителя передачи. Он суфлировал своё чувство юмора в микрофон, помогая зрителям понять, где им должно быть смешно. Потом его смех усилят сотнями смешков, записанными ранее. Судя по всему, лица довольных зрителей тоже надо было переставлять из других мест. Барышни в зале скучали, а кто-то даже шарил в телефоне, хотя это на съёмках было строжайше запрещено.
– Ну, сейчас не смешно, а потом по телевизору будет смешно. Это юмор такой раздельный по времени, – предположил Эдик. – Помнишь, когда Витька применял слово ректальный, как синоним слова постоянный? Над ним кто-то подшутил или он сам ошибся так. До него юмор ситуации тоже не сразу дошёл. Он тогда даже обиделся, что ему никто не сказал, что это слово значит.
Семёнов молчал и Эдик продолжал философствовать:
