— Неужели решила сама?..
— Зачем? Дадим ей кого попроще. Ольгу Филимонову.
— Это слишком уж просто.
— Если она действительно обычная комсомолка, то «неправильный» ответ на каверзный вопрос может стоить ей свободы. У коммунистов — шаг вправо, шаг влево — расстрел.
— Но Ольга?..
— Ольга спросит ее о любимой кошке Любови Орловой или о собаках Ильинского. На другое ее интеллекта не хватит.
— Будь по-твоему.
— Конечно, по-моему, — самодовольно расхохоталась Алевтина, — я и главный редактор и хозяйка газеты. Дождись окончания интервью, проводи ее до гостиницы, и — за дело!
У Горчакова возникла новая идея: он предложит Валентине поучаствовать в его расследовании. В конце концов, как он его ведет — никого не касается. Важен результат.
Когда покинули редакцию, Репринцева с некоторым недоумением произнесла:
— Ужасно глупое интервью.
(«Догадываюсь!»).
— Хочешь, угадаю, о чем она спросила, «Как зовут любимую кошку Орловой?».
— Не совсем, хотя фамилия Орловой звучала, — удивленно ответила Валентина. — Она пыталась выяснить: ребенок у Орловой от Александрова (известный советский режиссер тридцатых годов, муж актрисы. — прим. авт.), или от Жарова? Не представляю, какое отношение к ней имеет Жаров и есть ли у Орловой дети вообще?
Они рассмеялись, затем Горчаков вдруг помрачнел и сказал:
— От меня требуют статью. Завтра к вечеру она должна быть готова. А послезавтра ты уезжаешь.
— Дело — прежде всего. Значит, я свободна?
— Подожди! Я не могу писать статью, пока не будет новых данных. Мое расследование продолжается. Не хочешь… принять участие? Побываешь в неожиданных местах, познакомишься с любопытными личностями.
— Право, не знаю. Я буду мешать.
— Ну что ты! Наоборот, станешь вдохновлять.
— Хорошо, — согласилась Валентина. — Только одна просьба… Зайдем на телеграф, позвоню домой.
Опять те же проклятые гудки.
Прошкин говорил, что в Старом Осколе пятнадцать пионеров, но присутствовало только семь. 10–12-летние мальчики и девочки в обмотанных на шеях, точно удавках, красных галстуках, выпучили глазенки на товарищей из Москвы. Малышей окружало такое же количество взрослых — сурового вида дядей и тетей. Они следили за каждым пионером, предупреждая ненужные вопросы. Прошкин, торжественно откашлявшись, заявил:
— Юные ленинцы! Вам выпала большая честь встретиться с представителями Советского Союза, страны, уничтожившей капитализм и эксплуатацию человека человеком.
По знаку одного из суровых дядей детки громко захлопали. Прошкин продолжил речь, однако первые человеческие нотки вновь уступили место монотонной «констатации фактов».
