— Что она была за женщина? Ее характер? Наклонности?
Еремин задумался, подыскивая нужные слова:
— Иногда она была ласковой, иногда превращалась в фурию. Чаще — второе. Но я очень любил ее и готов был пожертвовать очень многим. Я мог бы даже развестись и жениться на ней. Несколько раз подъезжал к ее дому с букетом роз, собирался сделать предложение. Однако всегда останавливался. Наверное, побеждало благоразумие? Как можно развестись с женщиной, с которой прожил сорок лет?.. И еще, я боялся получить отказ. Извините за откровенность.
— Мне как раз и нужна откровенность. А политикой Зинаида Петровна не занималась?
Густые брови Еремина взметнулись, он непонимающе посмотрел на Горчакова.
— У вас есть причина спросить меня об этом?
— Есть. Убит еще один человек, некий Либер Жан Робертович. А он политик еще тот!
— Какое отношение Либер имел к Федоровской?
— Слуги видели, как однажды он приехал к ней, они заперлись в комнате хозяйки и долго беседовали. А сегодняшней ночью зарезали представителя Рейха Дрекслера.
— Он тоже к ней приезжал?
— Врать не стану, не слышал.
После некоторого очередного размышления Еремин сказал:
— Мы никогда не говорили с ней о политике.
— Ее не интересовало ни положение Российской Империи после добровольного сложения Колчаком диктаторских полномочий, ни наши отношения с СССР, с западными странами, с Рейхом?
Впервые Юрий Иванович улыбнулся, правда, печально:
— Зинаида и политика — вещи несовместимые.
— Какова тогда ваша версия?
— Ограбление?
— Слуги уверяют, ничего не пропало. Вы, случаем, не дарили ей какую-нибудь уникальную драгоценную вещь?
— Попали в точку! Я заказал для нее колье. Но готово оно будет через две недели.
— Выходит дело не в ограблении.
— Если ревность? Очень вероятный мотив.
— Тогда и вы под подозрением?
Горчаков подумал, что банкир начнет оправдываться, доказывать мол, он тут не причем. Нет, Юрий Иванович согласно кивнул:
— Правы, Александр Николаевич.
— Тогда разрешите полюбопытствовать: где вы находились в ночь убийства Федоровской?
— В Белгороде, на важной деловой встрече. Свидетелей — уйма. На следующий день вернулся в Старый Оскол и узнал… Понимаю, убить можно и не своими руками. Но я не убивал Зину! Слишком дорога она была для меня! Правильно говорят: самое прекрасное на свете — женщина. А разные побрякушки на ней — только… побрякушки. Величайшие творения ювелиров созданы для нее. Но они лишь статисты, подтверждающие достоинства главной героини.
