Саале не на шутку испугалась.
— Что вы здесь делаете? — спросила она.
— Я? А вы что тут делаете?
Это был молодой светловолосый мужчина в свитере и вязаной шапочке с помпоном. Он неподдельно и искренне удивился, увидев Саале.
— Вы из города, да? — попытался он угадать, но девушка не ответила. — Прибыли на работу в рыбный цех?
Допрос был неприятен Саале, она только покачала головой, а замкнутое выражение ее лица говорило: это никого не касается.
Но парень думал иначе.
— Тогда вам будет скучно. Здесь ведь только море и можжевельник, — сказал он.
Саале повернулась спиной к парню, лицом к окну и, стоя неподвижно и безмолвно, размышляла над сказанными им словами.
«Бояться надо не скуки, а людей», — думала она с горечью.
Разобранный механизм стенных часов лежал на столе в передней комнате, и незнакомец молча собирал его заново. Вдруг, прервав затянувшееся молчание, парень спросил:
— Как вас зовут?
Но Саале и теперь не отвечала. Она молча сидела в своей каморке, зажав руки между колен, и судорожно прислушивалась. Саале знала о парнях только то, что от них следует держаться подальше, особенно если ты уже взрослая девочка.
— Меня зовут Та́нел, — сказал парень в передней комнате, словно это могло изменить отношение девушки к нему. Не дождавшись ответа и на сей раз, он стал потихоньку насвистывать.
Танел еще долго возился над сборкой часов и затем ушел.
А в каморке Саале стало слышно тиканье.
2. Как Танел в вязаной шапочке ходил пить кофе
Из-за одного длинного и приземистого каменного дома вырубили целый клин доброго соснового леса, и округа стала лысой, впрочем, как и все подобные места, где что-нибудь строится.
Это было общежитие рыбного цеха.
Перед домом висели наскоро прополосканные пеленки, и прямо под дверью были начерчены извечные детские «классы» с «огнем» в одном конце и «водой» в другом — прообраз ада и рая. С дома обсыпались куски штукатурки, а на дверях и стенах были написаны все те слова, чтением которых не стоит себя утруждать.
На ступеньках крыльца сидел Урмас.
Он держал на коленях жестянку из-под килек и пытался пускать мыльные пузыри. Мыльная вода текла у него по подбородку и груди, а пузыри не получались. Радио Мамаши-Египет орало на весь двор о необходимости стенных газет. А две маленькие девочки, присев на корточки у стены, играли в погрузку корабля.
Юли как раз сунула в ладони Ма́йму брючную пуговицу от штанов отца и сказала:
— Кому дам, пусть молчит. Никому не говорит!
Потом снова Майму сунула пуговицу в ладони Юли, и потом опять Юли Майму. Только один раз Майму выронила пуговицу, и Юли сказала:
