— Шевелись, ходу, ходу! На зарядку становись! Рысью! Бегом! Мать вашу — бегом!
На плацу проходила зарядка, в которой принимали участие все, кому не удалось спрятаться в туалете или в тёмных уголках старого замка. В утреннем сумраке, под дождем или на ледяном ветру наспех одетые новички размахивали руками, подбрасывали ноги, крутили туловищем и проклинали свою судьбу, которая забросила их на Зелёную Гору.
После зарядки наступал черёд утренней уборки.
— Это что, застланная койка? Должен быть край, как бритва, ясно! Покажите расчёску! Почему здесь волосы? Пол вымыть как следует! Больше воды, лей воду! Где рядовой Вата? В туалете? Я ему, лодырю, покажу! На сундуке пыль, а он в туалете! На фронте я бы его приказал расстрелять!
— На завтрак ста–а-новись!
— Что, не слышно? На завтрак становись! Ходу, ходу, ходу! Не стоим на лестнице, мать вашу! Вас что, на руках отнести?
Шеренга новичков держит в вытянутых руках котелки. Каждый получает половник черной бурды, хлеб и кусок сала.
— Жрать и ушами не хлопать! Шустрее, сейчас выход на работу! Пошевеливайтесь, дармоеды! Вы в армии, а не у Вашаты[6]! Я вас так нагну, ребята, что посинеете!
— Товарищ ефрейтор, рядовой Фридль потерял сознание!
— Отнести в лазарет, и не болтаться! Через пять минут, чтоб были здесь!
Рядовой Палоушек обмочился.
— Свинья такая! Что, туалета нет?
— Я… я… меня туда не пустили, потому что убирались… а потом было построение…
— Хватит отговариваться! Вы это нарочно сделали, чтобы снизить боеспособность подразделения! На фронте я бы вас приказал расстрелять!
— Товарищ ефрейтор, разрешите обратиться! У рядового Чурды болит печень!
— Почему рядовой Чурда не скажет сам?
— Он боится.
— Потому что он симулянт! Рядовой Чурда, ко мне! Десять приседаний! Хватит! Все ещё болит? Ну вот! Я вас научу, как исполнять воинские обязанности!
Свисток — построение на работу. — Левой! Левой! Левой! Песню запе–вай! Мы лётчики, у нас стальные перья!
Рота за ротой направляются к плацу, чтобы совершенствоваться в боевой подготовке.
Рядовой Влочка идёт равнодушно. На его спокойном лице нельзя прочесть ни одной мысли. Рядовой Ясанек восторженно поёт строевую песню, и следит, чтобы ефрейтор видел, что он поёт. Рядовой Вата смотрит ожесточённо, даже можно сказать, вредительски.
Прямо напротив входа в лазарет Кефалин упал в шикарный обморок.
— Салага, — забубнил Галик, — Эти доценты все салаги! Их бы всех на»Мишлен», чтоб увидели, что такое настоящая работа! Засранцы учёные! Интеллигенты!
