Наваждение | страница 6



Мама как-то сказала ей, что Мика иногда говорит от имени своих собак, чтобы ему проще было сформулировать мысль, но Рэчел и сама еще раньше обратила на это внимание. Вчера, когда мама вернулась из парикмахерской с коротко остриженными волосами, пряди которых торчали во все стороны, она спросила Мику, нравится ли ему такая прическа. Он взглянул на собак и потом ответил:

— Очень элегантно.

Конечно, он так выразил мнение собак, а не собственное, как позже объяснила ей мама.

— Ему моя прическа совсем не понравилась, — добавила она с усмешкой.

Рэчел не сказала бы, что самой ей прическа совсем не нравится, но мамина голова теперь была на удивления маленькой, а на черепе во многих местах проглядывала кожа. Неужели мама станет лысой? Она даже перегнулась через подлокотник, чтобы лучше разглядеть мамину голову.

— Что там? — спросила мама.

— Твои сережки, — вывернулась Рэчел. Сережки были сделаны в форме малюсеньких пианино. — Они такие у тебя красивые.

Мама одарила ее нервной улыбкой. Она всегда нервничает за рулем. Она вообще от всего нервничает, вот почему Рэчел ничего не стала ей рассказывать про толстяка в бейсбольной кепочке. Ей было интересно, почему он так пристально разглядывал их веранду… а может быть, он просто на дом их смотрел? — это ведь один из самых старых домов в Кэббеджтауне[6], на нем даже табличку повесили, что здание имеет историческую ценность. Но почему же тогда он так быстренько юркнул за мусорный контейнер, когда мама повернулась к нему лицом? Наверное, ему просто не хотелось, чтобы она увидела, как он на них пялится. Если бы мама его заметила, она бы вызвала полицию. Джордж, повар в мотеле, часто повторяет, что ее маме нужен приятель, может, тогда она не будет так нервничать. Ее мамочка красивая? Да, Рэчел считает, что очень красивая, только никто почему-то ей об этом не говорит. От вида ее маленькой головки, из которой теперь, кажется, перья растут, Рэчел стало немножко грустно.

— Тебе бы не хотелось, чтоб Мика стал твоим другом? — спросила она. — То есть, конечно, если бы он не был голубым.

Мама переключила скорость:

— Я никогда об этом не думала.

— Но ведь ты же его любишь?

— Конечно, люблю. Только совсем по-другому.

— А я его люблю именно так.

Мама взглянула на нее со странным любопытством:

— Да неужели?

— Если бы мне было лет двадцать и он сделал мне предложение, я бы, может быть, и согласилась.

Мама снова заинтересованно на нее посмотрела:

— Ты это серьезно?