Аудитория гудела разочарованно, здесь явно были настроены на другой исход.
Глеб выполз из-под корчащегося тела и, пошатываясь, встал на ноги. Постоял, привыкая к тошноте и боли, побрел к открытой двери.
— Куда? — Его грубо схватили за плечо, развернули на сто восемьдесят градусов. — Далеко собрался? — спросил охранник и осклабился.
— От тебя подальше, — огрызнулся Глеб.
Удар прикладом сбил его с ног. Снова стало нечем дышать, по лицу потекло что-то горячее, в ноздри и рот набились опилки. Он сплюнул колючий, пахнущий кровью ком, провел рукой по лицу, языком пробежался по зубам — передние шатались, но были на месте.
— Это тебе наука на будущее, ублюдок, — послышалось над ухом.
Его притащили обратно в каморку.
Боль в груди немного стихла. Вот только солоноватый привкус крови во рту не проходил, и все время хотелось пить.
Глеба до дрожи в ногах страшила неизвестность. И некогда услышанный разговор, который до сих пор он считал горячечным бредом. Про то, что он уже покойник. Про то, что его можно списывать…
Глеб не заметил, как провалился в сон.
* * *
На следующий день его снова отвели туда же.
Опять подошли к тому же строению, правда, на сей раз не к центральным воротам. Они вошли в неприметную дверцу, по деревянной лестнице поднялись на второй ярус и оказались на небольшом балконе, забранном стальными прутьями.
— Садись, — Глеба подтолкнули к одиноко стоящему стулу. — Сегодня ты у нас почетный гость. Будешь смотреть представление из королевской ложи.
Зал так же был наполнен сидящими боевиками. Но на этот раз и клетка внизу, и трибуна были ярко освещены. Клетка пока пустовала, зато на трибуне сидели люди: не много, человек десять. Почти всех Глеб узнал — они были депутатами Верховной Рады от радикальных партий. Среди мужчин сидела и Ирина Фарион. Публика вела себя сдержанно, но в воздухе витал дух нетерпения.
На арену вытолкнули худощавого, интеллигентного вида мужчину, который выглядел совсем плохо: белое от страха лицо, лоб и щеки блестят не то от слез, не то от пота, руки свисают плетьми. Он никак не походил на бойца.
Среди депутатов Рады прокатился нетерпеливый рокот. Все смотрели на нескладную худощавую фигуру в центре арены.
Раздался свисток. Глеб вздрогнул. Мужчина в клетке втянул голову в плечи, затравленно оглянулся по сторонам. Лязгнул засов. На арену шагнул уже знакомый бугай из батальона «Днепр». Зрители встретили его появление аплодисментами. Раздался еще один свисток, и в помещении воцарилась звенящая тишина. Глеб совершенно отчетливо слышал удары своего сердца.
