Горизонт края света | страница 4
Угощая нас ягодой, Леша как бы между прочим небрежно заметил: набрал три ведра смородины, две больших корзины белых грибов, каждый с ноготок – как раз на маринад, и еще выловил три десятка чиров.
Лёша родился и вырос на Пенжине, самой большой реке камчатского Севера. В нем слились две древние крови: отец – чукча Анкавьи, мать – эвенка Мария, в свои сорок пять лет не потерявшая свежего румянца и белозубой улыбки.
С детства Лёша зазубрил каждый куюм и перекат реки, как первоклассник – таблицу умножения. А уж мастера по копчению и засолке рыбы лучше его поискать еще надо. И в тот день он, кстати, готовил в своей самодельной коптильне тех самых чиров. Если эту рыбу чуть-чуть подсолить, провялить на солнце и сутки подержать в дыму кедрового стланика, то получается замечательный балычок: темная рыбина пахнет особенным, благородным ароматом, и с ее лоснящихся бочков нет-нет и упадёт капелька густого и прозрачного, как янтарь, жира. Такой чир только в Сухой протоке и водится.
– Лёша, а что если мы пообещаем Вэ И привезти несколько сухопротокинских чиров? Может, соблазнится?
– Что ты! – испугался Леша. – Тогда точно подумает: на развлекуху едем. Нет, так и говори: хочется, мол, порыться в развалинах Старого посёлка, может, отыщем кое-какие экспонаты для районного музея…
– Ага, так он и купится на эти экспонаты, – хмыкнул я. – Одно дело: в газете о музее писать, просить читателей помочь ему кто чем может, и совсем другое – самому хоть одним пальчиком пошевелить. Если я уеду, на Вэ И дополнительная нагрузка ляжет: кто-то же должен делать макет, искать материалы в субботнюю страничку…
– Ну, скажи ему: мол, материал для репортажа на всю полосу привезёшь, – настаивал Лёша. – Мы и фотоаппарат с собой возьмём!
– Не убедительно. Лучше сказать правду. Будь что будет.
С тем я и отправился к шефу. Вэ И сидел за столом неподвижно и прочно. Он углубился в созерцание стены напротив, даже головы не повернул – ни дать, ни взять маленький восточный божок.
Я, переминаясь с ноги на ногу, осторожно кашлянул. Вэ И моргнул и, наконец, устало вздохнув, кивнул мне, переложил одну из папок, громоздящихся перед ним, на край стола и голосом великомученика спросил:
– С каким вопросом?
– Отпустите меня в Старый посёлок, всего на два рабочих дня! – выпалил я заученную наизусть фразу и, не давая шефу опомниться, так же скороговоркой продолжал:
– Мы уйдём вверх по Пенжине в пятницу вечером, в воскресенье уже будем на месте, пороемся там в развалинах, а во вторник к концу дня вернемся в Каменный.