Поэтому смерть, да тем более самоубийство одного из членов, пожалуй, самой известной в столице иностранной семьи, должна была стать сенсацией, уже сегодня вечером непременно попасть на первые полосы столичных газет. Вероятно, этим, подумал инспектор Виджей, и вызван столь необычный порыв высокого начальства, решившего лично выехать на место происшествия.
По всем хранившимся в папке личного досье служебным характеристикам инспектор Виджей проходил как образцовый, и притом потомственный, офицер уголовной полиции. Еще в начале века его дед, освободившись с немалым трудом от долгового рабства, не стал больше испытывать нелегкую судьбу батрака, а пришел в город и сумел поступить на службу в колониальную полицию. Во многом этому способствовал его высокий рост, то, что был он широк в плечах и обладал роскошными смоляными усами. Именно таким смотрел он гордым взглядом с фотографии начала века, висевшей в недавно открытом столичном музее полиции.
Так получилось, что фотография отца Виджея, пошедшего по стопам деда и дослужившегося в уголовной полиции еще при англичанах до чина младшего офицера, случай сам по себе неординарный, не сохранилась. После независимости он получил чин майора, но так и не сделал карьеру. Нажил не богатство, как многие его менее ретивые сослуживцы, а врагов, и все из-за своей почти религиозной честности. Эту дорогостоящую и не всегда удобную в жизни черту характера унаследовал от отца и Виджей. После школы — Полицейская академия, которую Виджей окончил с отличием, затем недолгая служба в участке и перевод в отдел уголовной полиции столицы — вот и вся его короткая биография. Карьеры особой он тоже, как и отец, не сделал, жил в однокомнатной квартире без всяких удобств в старой части города, его счет в банке держался на минимальном уровне.
Многие из его однокашников по академии уже построили солидные особняки или, на худой конец, купили многокомнатные квартиры в домах-новостройках, обзавелись автомобилями, японской электроникой, их жены имели дорогие наряды, хвастали друг перед другом золотыми украшениями и бриллиантами. И все это при довольно скромной зарплате полицейского! Деньги сами, как говорится, плыли им в руки, за чинами они не гнались и всеми силами держались за свой участок.
В каждом участке уже не одно десятилетие был заведен строгий порядок — торговцы, владельцы гостиниц-ночлежек, всяких злачных мест регулярно посещали участок и опускали в ящик стола начальника — по неизвестно кем и когда заведенному порядку в верхний правый — конверт с деньгами — тремя процентами месячной выручки. Сумма небольшая, но она гарантировала доброжелательное отношение со стороны полиции, полицейский мог придраться к любому, на первый взгляд самому малому, пустяку, и тогда потеряешь гораздо больше. И не случайно большинство выпускников Полицейской академии, ни секунды не колеблясь, жертвовали служебной карьерой — шли на службу только в участки, а затем дружно отказывались от повышения и соответственно перевода в Главное управление полиции — там обогащалось только начальство, а рядовые офицеры служили за одну зарплату. Те, кто вынужден был согласиться на повышение, считались неудачниками — ведь не один год им придется жить, с трудом сводя концы с концами.
