Спустившись вниз, он медленно, часто останавливаясь, прошелся по посыпанной мелким гравием дорожке и, выйдя во двор, спросил у поджидавшего его у ворот слуги-чокидара:
— А где секретарь?
— Так он, инспектор-сааб, уехал, — ответил слуга, вытянувшись во фронт.
— Я тебя очень попрошу — если заметишь что-нибудь неладное или странное в доме, вот тебе мой телефон — позвони сразу же, — сказал Виджей.
— Обязательно, инспектор-сааб. — Слуга с почтением принял из рук инспектора служебную визитку, зажал ее между ладонями, склонил в низком поклоне голову.
— Пора домой, на сегодня хватит. Надо все хорошенько взвесить, — подумал Виджей, садясь в машину. Он жил в старой части столицы, минутах в тридцати езды от особняка Смитов. Выруливая машину вдоль полукруглого сквера на проезжую часть улицы, инспектор обратил внимание на одинокую фигуру человека в оранжевом одеянии отшельника, сидевшего у ствола эвкалипта. Мысленно отметив, что за сегодня этот странник уже второй раз ему здесь попадается, он прибавил газ, выехал на дорогу и поехал, набирая скорость, в Старый город.
День был уже в самом разгаре. Миновав новые кварталы столицы, Виджей переехал по мосту через речку и резко замедлил скорость — дорога сузилась и была до предела загружена повозками, тачками, людьми, каждый из которых торопился куда-то по своим неотложным делам, а все они вместе составляли безликую толпу, живущую какой-то общей жизнью, общими заботами.
«Как в термитнике», — невольно подумал Виджей, вспомнив слова комиссара Фарука о странном увлечении Бенджамина Смита.
Умело лавируя в узких улочках Старого города, инспектор минут через десять свернул в свой, еще более узкий переулок. Прохожие, чтобы пропустить полицейский джип, должны были почти вплотную прижиматься к стенам домов. Около его дома переулок заканчивался небольшим тупиком, места в котором Виджею как раз хватало на то, чтобы развернуть, едва не касаясь стен домов, свою машину. Прямо с улицы узкая деревянная лестница вела на второй этаж, на балкон, опоясывавший старый, с отсыревшими стенами дом. На этот деревянный, местами прогнивший балкон выходили двери больше десятка комнат, многочисленные обитатели которых, в основном старики, старухи и маленькие дети, высыпали погреться на зимнем солнышке, и Виджей не без основания опасался, что однажды балкон не выдержит такой уже непомерной для своего почтенного возраста тяжести и рухнет вниз.
Сидевшие на балконе дружно приветствовали инспектора — для них он был «большим саабом». Правда, некоторые не понимали, почему инспектор ютится в своем более чем скромном жилище, тогда как другие полицейские, даже ходившие в низких чинах, уже давно приобрели собственные особняки или просторные квартиры в домах-новостройках. Другие, наоборот, уважали и ценили инспектора за то, что, как они понимали, следуя законам предков, он не предавался житейской суете, берег свою душу, четко выполнял предначертанную для него в этой жизни обязанность полицейского, за что будет сполна награжден богами и получит куда лучшую долю в грядущей жизни.
