Однако Лаис не удалось даже взяться за стилос: Кирилла поманила ее скрюченным пальцем и, когда девушка приблизилась, заговорщически шепнула:
— А теперь расскажи мне, о Лаис — ведь так твое имя? — чью память ты пробудить возмечтала.
— Я… я же говорю, что просто так спросила, — растерянно забормотала Лаис.
— Не лги мне! — погрозила Кирилла. — В одном из снов своих вещих видела я этот наш разговор.
— Ты, великая пифия, видела во сне меня? — изумилась Лаис. — Но почему?!
— Я, засыпая, надеялась видеть опасность, грозящую храму, — прошептала колдунья. — И увидала тебя…
Лаис даже покачнулась:
— Опасность грозит храму из-за меня?!
— Глупая девка, — рассердилась Кирилла. — Разве я это сказала?! И не ори — всех тут перепугаешь напрасно! Я увидала тебя — и память того человека, которому ты так благодарна, что все готова ради него совершить.
— Ты видела во сне его память?! — всплеснула руками Лаис. — Ты знаешь, что с ним случилось?!
— Кто он? — настойчиво спросила Кирилла. — Скажи его имя, коль знаешь!
— Фаний, торговец из Афин, — выпалила Лаис. — Здесь его зовут Килидой из-за родимого пятна на плече.
— А как того юноши имя, которому Фаний спас некогда жизнь и который теперь заправляет в доме его, как хозяин?
— Орестес, — пробормотала Лаис, чувствуя, что у нее похолодели пальцы от изумления: Кирилла и в самом деле была колдуньей и провидицей!
— Правильно, да, — кивнула Кирилла. — Сии имена в моем сне прозвучали! Значит, воистину прошлое Фания мне приоткрылось и могу я тебе обо всем сообщить.
— Почему? — прошептала взволнованная Лаис. — Почему ты хочешь открыть мне это?
— Я ведь уже говорила, что была среди пифий в Дельфийском святилище, — медленно и торжественно произнесла Кирилла. — То, что мы бога служили устами, наложило на всю нашу жизнь отпечаток священный. Бывшие пифии годны нечто более важное делать, чем болячки людей врачевать иль помогать молоденькой глупой девице приворожить жениха. Мы годимся на большее даже, чем обучать магии жриц Афродиты и твердить всякие глупости вроде того, что трава сатирьон возбудит любого мужчину, коли у головы ты положишь эту траву, но если ж во время соитья положить ее в ноги, самый неистовый муж ослабеет и будет с тоскою взирать на орудие, что вдруг поникло бессильно. О, это все ерунда, чепуха, это мелочь! Бывшие пифии Дельф, пифии, что Аполлону служили, использовать силы должны — свои вещие силы! — чтобы исправить тот вред, какой люди приносят себе же подобным. Сейчас, мне известно, свершилась великая несправедливость. И ты, именно ты можешь исправить ее. Это открыли мне сны, и я готова поведать тайну тебе… тайну большого злодейства!.. Вы там пишите, пишите! — махнула она своей ручонкой, больше напоминающей цыплячью лапку, на девушек, которые с любопытством косились на колдунью и Лаис, что так таинственно и тихо переговаривались неведомо о чем. — А ты сядь вот здесь. Прислонись-ка к стене да закрой поскорее глаза. Ну, смотри же и слушай! И решай уж потом, что со всем этим делать!
