— Сэр Ричард, — напомнил я. — Мы не на приеме. Это самая тяжелая наша битва. И потери в ней будут такие… что лучше не считать. Смотрите, как зажал себя сэр Альбрехт. Эти пленные для нас уже потеряны. Может быть, когда-то отобьем, спасем, выручим, но не сейчас.
Норберт зло зыркнул на темного от гнева, но неподвижного графа, тяжело и с надсадными хрипами в груди вздохнул.
— Я все понимаю, сэр Ричард. Но душа рвется.
— У меня тоже, — ответил я. — Это и мои люди!..
Сэр Норберт, зажмите себя в кулак.
— Да-да, ваше величество. Я уже все.
— Сейчас, — договорил я, — для победы в самом деле придется отдать не просто много, а все. А мы, с учетом полученных данных, должны начать вырабатывать новую стратегию борьбы с этими чудовищами.
Альбрехт шевельнулся с некоторым трудом, словно ломал застывшую на нем корку льда.
— И тактику, — произнес он. — Ваше вели… сэр Ричард, по прибытии в лагерь созвать военачальников?
— Да, — ответил я. — По дороге расскажете, что случилось. Но без красочных подробностей. Мне нужен не их гнев, а холодные головы.
Он ответил уже почти прежним голосом:
— Да, сэр Ричард. Преклоняюсь перед вашим умением держать себя в руках.
— Не очень-то и умею, — признался я. — Но на людях держу морду лица кирпичом. Так надо. Мы не то, что есть, как думают и говорят дураки, а то, что выказываем другим.
Он вздохнул, взглянул на Норберта.
— Верно. Но не лицемерие ли это? Как церковь на это смотрит?
— Это человечность, — объяснил я. — А церковь… ложь во спасение придумана церковью, иначе жизнь стала бы адом, говори мы то, что думаем. Если хочешь с человеком сохранить хорошие отношения, говори то, что надо, а не что хочется. Потому, сэр Норберт, горе в кулак, улыбайтесь и говорите бодро, что мы выяснили нечто важное об этих мерзких тварях.
Он спросил хмуро:
— Разве что-то выяснили?
— А как же, — ответил я с укором. — Гибель нашего доблестного отряда была не напрасной! Своим героическим поступком, самоотверженностью и преданностью общечеловеческим… нет, слово уже поганое, хотя вообще-то хорошее; в общем, молодыми и светлыми жизнями открыли для нас воинский секрет противника! Те дерутся голыми руками… или предпочитают драться именно так. Эту их особенность необходимо иметь в виду, учитывать, использовать… а также то, что у них не столько воинское умение, как звериная ловкость и сила.
Он зябко передернул плечами.
— Как они двигаются!
— Быстрее нас, — согласился я. — Если еще и соображают так же споро, то нам… придется… да, придется.
