Этот пункт был вставлен в контракт по его настоянию. Пациенты бывают разными. Взгляды на лечение бывают разными. Интересы у клиники и сотрудника могут быть разными. И вообще, не стоит связывать себя по рукам и ногам обязательствами, не оставляя пространства для маневра. Все хорошо в разумных пределах.
– Я не считаю ваш отказ обоснованным! – помотал лысой головой Геннадий Валерианович. – Не счи-та-ю!
– Почему, Геннадий Валерианович? – искренне удивился Александр. – Кажется, я довольно подробно все объяснил. Могу повторить.
Лицо главного врача побагровело. Официально должность Геннадия Валериановича называлась «генеральный директор клиники», но, по устоявшейся традиции, его гораздо чаще называли главным врачом, нежели директором. Руководитель медицинского учреждения, значит – главный врач. Только сам он неизменно употреблял слово «директор». Как положено. Геннадий Валерианович был педантичен до невозможности. И, соответственно, до невозможности занудлив. У него были два любимых конька – порядок и спокойствие. За присказку «спокойствие, только спокойствие», употребляемую к месту и не к месту, сотрудники прозвали Геннадия Валериановича Карлсоном. Он и внешне был немного похож на Карлсона – невысокий бодрый толстячок, только пропеллера нет и волос на голове.
– Я помню то, что вы мне сказали, – нахмурился Геннадий Валерианович. – Но это же детский лепет. «Я не склонен исправлять чужие ошибки». «Прошло столько времени». «Я сейчас очень занят». Это, по-вашему, основания для отказа?
Александр молча кивнул.
– А по-моему, нет! – Геннадий Валерианович негромко хлопнул ладонью по столу, словно аукционист молоточком, давая понять, что торг окончен, и, не удовлетворившись этим, строго посмотрел на строптивого сотрудника.
Строптивый сотрудник никак не отреагировал. Сидел, улыбался краешками губ и смотрел на Геннадия Валериановича. «Как баран на новые ворота!» – раздраженно подумал Геннадий Валерианович и тут же одернул себя, напомнив про вожделенное спокойствие, которое он уже успел утратить начисто. Сердце колотится, в висках стучит – давление, и так и подмывает сказать собеседнику нечто резкое.
Сказал бы, да нельзя. Доктора Берга примет с распростертыми объятиями любая московская клиника. «Любая европейская», – педантично уточнил Геннадий Валерианович, привыкший быть честным с самим собой. Перегнешь палку – лишишься уникального сотрудника. Так нельзя.
Геннадий Валерианович был не просто генеральным директором клиники, но и ее совладельцем. Самым маленьким, «семипроцентным» совладельцем, но эти семь процентов побуждали его обуздывать начальственные амбиции и всегда исходить из интересов дела. А в интересах дела никак нельзя было расставаться с таким сотрудником, как доктор Берг. Поэтому Геннадий Валерианович выдержал небольшую паузу, стараясь максимально подавить раздражение, и дипломатично зашел с другого боку.
