Раневская замечает:
– Лучше уж режиссер-гений, чем режиссер-идиот.
* * *
– Завадскому мало своих творческих мук, мало даже актерских, он еще и зрительских ждет!
* * *
– Мало знать, как сыграть роль, попробуйте объяснить это Завадскому.
* * *
– Не всем режиссерам удается поставить Чехова, но многим удается испортить.
* * *
– Слишком популярная роль тоже тяжела. Зрители знают интонацию каждой фразы наизусть и просто не позволяют играть иначе.
Раневская имела в виду свою роль спекулянтки в «Шторме», на этот спектакль народ валом валил из-за одной-единственной сцены – допроса спекулянтки в ЧК.
* * *
Об актрисе:
– Она из отряда молеобразных.
>—?!
– Конечно, все мысли только о шубах.
* * *
Завадский:
– Я вечно хожу в дураках из-за ваших выходок!
Раневская радостно:
– Так это же хорошо! В дураках ходят только умные, значит, вы умный.
* * *
– Ну, уж от скромности Завадский не заболеет и не умрет! Он найдет другую причину для этого.
– Раньше я думала, что классику ничем испортить нельзя. Теперь понимаю, что недооценивала современных режиссеров. Даже Чехова умудряются испоганить.
* * *
– Многим современным режиссерам в аду уготована страшная участь.
– Почему?
– Поднять руку на Чехова, значит, совершить все семь смертных грехов сразу.
* * *
– Жаль, что, когда писались заповеди на скрижалях, еще не было театральных режиссеров. Иначе еще одной заповедью было бы «не навреди» по отношению к классике.
* * *
– Проще всего режиссерам кукольных театров – актеры на сцене привязаны на нитках и возражать тоже не способны. Но Завадский почему-то в кукольный театр переходить не хочет.
* * *
– В цирке лучше, чем в театре…
– Чем же, Фаина Георгиевна?
– В цирке хищники на арене выступают, а за кулисами в клетках. А в театре за кулисами они на воле, там и есть арена.
* * *
– У нас на один талант двадцать чиновников с лопатами, чтобы зарыть его.
* * *
– Ему крылья ни к чему, ползать у ног начальства будут мешать.
* * *
– Театр болото, но актрисы при этом вовсе не Царевны-лягушки, а просто лягушки. А еще змеи и пиявки.
Раневская ездила по провинции с концертной программой, в которой читала Чехова и играла отрывки из спектаклей. Зрители принимали прекрасно, правда, иногда восхищаясь не только игрой.
Она вспоминала, как после такого концерта к ней подошел восхищенный зритель и проникновенно похвалил:
– Хорошо играли, товарищ Раневская, но и текст написали тоже хороший.
– Это не я, это Антон Павлович Чехов.
Мужчина поскреб затылок огромной пятерней и засомневался:
