– Так ты утверждаешь, что моих людей убил призрак?
– Точно, Призрак, – я мысленно ухмыльнулся – ни один детектор лжи не докажет, что я говорю не правду.
– А ты, значит, не стрелял?
– Ну, не то что бы совсем не стрелял. Стрелял, но они первые начали.
Лейтенант молчал, смотрел на меня и барабанил пальцами рук по столу. Между тем я стал прислушиваться к своим ощущениям. В животе что-то происходило. Там что-то урчало и булькало. Интересно, что за дрянь подсунул мне Гурон.
– Что ты знаешь о своем сокамернике, Хантере?
– Всё! За эти дни, что мы провели вместе, он уже достал меня своей болтовней. Прошу перевести меня в другую камеру. Сегодня он всю ночь не давал мне спать. Всё рассказывал – как учился, почему не женился, где лечился. Сил моих больше нет, его слушать, – я хотел ещё потрепаться на тему Хантера, но мне стало не до шуток – скрутило живот, я сильно хотел в туалет.
– Что ты знаешь о «Ведьмином студне», – неожиданно сменил тему лейтенант. Этот вопрос застал меня врасплох. Причем тут «Ведьмин студень»?
– Ничего, клянусь! Я его даже в глаза ни разу не видел!
– А Портал ты видел?
– Ох, видел, и сейчас искренне об этом сожалею!
– А что ты знаешь о Контроллерах?
– Только то, что Хантер рассказывал, что он на них охотился. А, по-моему, он врет.
Меня прошиб липкий пот, не от вопросов, а от того, что сильно крутило живот. Как бы мне не обосраться, вот, значит, что такое «очень плохо»!
– Может, хватит ломать комедию. Может, начнете говорить правду, аспирант Стрельцов, – лейтенант поднялся, подошел ко мне и положил мне на колени развернутый глянцевый журнал. Я увидел на странице журнала свою фотографию и статью, которую обещал послать Гурон. Надо срочно менять тактику.
– Черт, уже напечатали! Какой позор, первая статья и такой прокол, принять работу ваших пси-излучателей за аномалию! Теперь мне не отмыться до конца моих дней!
– Вот, уже лучше! А насчет прокола, не переживайте – долго дожидаться конца ваших дней вам не придется. Доктор, вы готовы?
– Я-то готов, а вот пациент – нет, – ответил доктор.
– Что опять? Доктор, вы считаете, что пустить человека в расход, даже не позволив ему выговориться, будет гуманнее?
– Нет, лейтенант. Аспирант хитрец, но он проговорился – он уже сутки не спал. Теперь у него заниженные психо-самотические реакции, и приборы это подтверждают. Это специальный прием, для того, чтобы сбить показания полиграфа.
– Хитрец, говорите? Но он ещё не знает, какой у нас хитрый теперь полиграф. За отказ говорить – удар током, за ложь – то же самое, – лейтенант подошел к столу доктора.
