После завтрака я вывел на экран монитора аэрофотоснимок нужного района.
– Ну, профессор, показывайте. Где проходит эта шахта?
– Так, ага, вот! Шахта идет вот отсюда и прямиком к саркофагу на глубине, примерно, десяти метров. Через каждые пятьсот метров, шахта имеет «П» образные загибы. Это так называемые «взрывогасители». К каждому загибу проложен наклонный воздуховод. Достаточно широкий, пролезть можно. На поверхности воздуховоды прикрыты такими бетонными «домиками» с решетчатыми окнами. Вот, вот и вот ещё, но уже за вторым охраняемым периметром.
– Видел я эти «домики». Этот и этот залиты бетоном. Остается тот, что в периметре.
– Ничего не выйдет, Гурон. Днем там патрули, а ночью включают автоматические пулеметы с инфракрасным наведением – мышь не проскочит.
– Это мы еще посмотрим, профессор. Выступаем завтра утром. А сейчас предлагаю немного поспать – до обеда.
Вечером мы послушали переговоры Сидоровича с Барменом, о глупой гибели в аномалии профессора и исчезновении Гурона. Отключив станцию, я стал готовить на завтра спецоборудование. Баллончик с жидким азотом, молоток, резиновый жгут, нитки и три пачки презервативов. Да, вот еще – пакет с карбидом.
– Гурон, вы собираетесь ночью, под прицелом пулеметов с инфракрасным наведением резать решетку ацетиленом?
– Нет, карбид мне нужен для других целей. Предлагаю принять снотворное и баиньки, до утра, – я выставил бутылку армянского коньяка.
За коньяком разговор опять зашел о плесени.
– Споры в гробницах египетских фараонов сохраняют свою жизнеспособность на протяжении тысячелетий. Я уверен, Гурон, Американские марсоходы уже занесли споры плесени на Марс. И теперь споры терпеливо ждут прилета людей. Ждут первую свалку органических отходов или мусора. И они оживут. Вот такая жизненная сила у плесени.
