Снова показалась луна и я, вздрогнув, увидел в проеме двери Михея. Он стоял, прислонившись к косяку, смотрел на меня.
– Бог в помощь, парень!
– Михей, может быть, пойдешь со мной?
– Нет, я уже бегал. А ты попробуй. На, вот, возьми.
При свете луны я рассмотрел то, что дал мне Михей. Это была половинка пряжки от часов с крошечной пимпочкой фосфоресцирующего компаса. Мы обнялись, Михей развернулся и ушел.
Прихватив крысиные тушки, пластиковую бутылку с водой, свой вещмешок и оба тесака, я двинулся к забору. Тихо свистнул, прибежал алабай. Сунул ему через колючку целую тушку. Пока он чавкал, я скрепил тесаки металлической скобой и, действуя ими как ножницами, перекусил несколько проволок. Пролез в дыру. Алабай тыкал меня в бок своей мордой. Ну и здоров же он жрать, пришлось расстаться со второй тушкой. Второй забор, ещё несколько проволок, и я на свободе.
Идти по лесу, даже в лунную ночь, очень трудно. Ветки исхлестали мне всё лицо. Наконец я вышел к болоту. Идти по болоту, конечно же, не легче, но тут хоть видишь куда идешь. Подобрал длинную палку, двинулся по краю болота на восток. Брёл до самого рассвета. К утру я окончательно вымотался. Надо сделать привал. Углядел небольшой островок поросший камышом. Добрался до него, упал на землю, стянул с ног пластиковую пленку вместе с обувкой и мгновенно уснул.
Проснулся ближе к обеду. Проснулся не от того, что выспался и отдохнул, а от какого-то беспокойства. Небо снова затянуло тучами. Ветер переменил направление. А вот и причина моего беспокойства – собачий лай. Что это, погоня? Нет, скорей, просто облава. Что делать, идти вглубь болота? Нет, опасно, потопну! Надо перележать тут, на острове. Но если собаки меня учуют, мне несдобровать – моя одежда, наверное, пропахла свинячим дерьмом. Бросив рюкзак, дополз до противоположного края островка и постарался поглубже залезть в болото.
Облава ушла дальше. На болоте я просидел двое суток, пока не кончилась вода в бутылке. За это время я обмылся, постирал и просушил свою одежду. Понюхал свою куртку, она пахла болотной тиной и опять же свинячим дерьмом – наверно этот запах въелся навечно. Делать нечего, надо выбираться с болота, пить болотную воду я поостерегся.
Выбравшись из болота, я двинулся на восток. Нашел родничок, напился и набрал воды. Надо было вернуться обратно и пересидеть на островке ещё пару дней. Но терпелка у меня лопнула, я слишком долго терпел.
К вечеру вышел к просеке, покосившиеся телеграфные столбы ещё кое-где сохранились, а вот проводов уже не было. Просека густо поросла кустарником и молодыми деревьями. По краю просеки шла грунтовая дорога. Видно было, что дорогой пользуются нечасто. Но это была дорога, и она шла восток, к людям.
