Теперь мне место в тьме небытия,
В той тьме свой лик укрыть хотела б я.
Когда любимый зреть мой лик не жаждет,
Пусть лик от взоров, чуждых мне, не страждет.
Ведь лик мой нужен только для того.
Чтоб мог любимый созерцать его.
Когда же безобразную не любят.
Пусть рок ее безжалостно погубит!"
Ее глаза застлал туман и мрак,
И вот газель она пропела так:
Газель Лейли
Красавица - та, кем любуется милый,
иную красавицей мы не зовем.
Любимого взоры дают совершенство,
тех взоров целебных пусть ищет тайком.
А та, что любимого не привлекает,
она недостойна любимою быть,
Коль внешняя прелесть для мудрых ничтожна,
то пользу какую мы в ней обретем?
Любимой лицо пусть пребудет укрыто
от тех, кто не знает божественных тайн,
Кто сущность возлюбленной знать пожелает,
тот должен владеть совершенным умом.
Бессмысленно будешь стремиться к слиянью -
таким вожделением стыдно пылать.
Коль подлинно любим, какое различье
слиянья с разлукой тогда мы найдем?
Сокровище жизни монетою веской
влюбленный возлюбленной должен отдать, -
И плохо, когда не полна эта жертва
и скупость ее сократила объем.
Кто любит мирское - тех нежность красавиц,
причуды, приманки влекут за собой,
А тот, кто вкусил от божественных истин, -
ужели он родинкой будет влеком?
Напрасно аскет в мире внешности бродит,
ты это заметишь легко, Физули!
О, как он беспечен: подумать не может,
что страсть лишь к стыду заведет его в дом.
Конец главы
Едва произнесла последний слог,
И видит - на верблюде мчит ездок:
Какой-то всадник скачет одинокий,
Как ветер, мчится тропкой недалекой.
Зачем в пустыне рыщет всадник тот?
Кого в пустыне ищет всадник тот?
И поняла; он едет с мыслью злою
И горе тяжкое везет с собою.
Увидел он, что луноликой нет,
Помчался, торопясь за нею вслед.
Колючка к саду только приближалась,
Как роза с вешним садом распрощалась.
Чтобы никто не ведал ни о чем,
Лейли гнала верблюдицу бегом.
Но всадник, видя Солнце издалека,
Тревожился уже не столь жестоко.
Увидевши красавицу вдали,
Не отставал он больше от Лейли.
Орлицу он вернул в гнездо родное,
Обрел садовник древо молодое.
Меджнун опять остался средь песков, -
Друг змей и собеседник муравьев.
Он встать не мог, так ослабело тело,
А сердце вовсе биться не хотело.
О достоинствах Меджнуна речь ведется ныне и о том, как он жил в пустыне
Страны мучений горьких царь царей -
Меджнун, отец бесчисленных скорбей.
Таким был чистым, что земные дали
Подобного ему и не видали.
Он рядом с горней истиною жил,
Ему служивший - ангелу служил.
Гонимый людской злобою великой,
