– Зря ты это, – сказал ему Андрей, неодобрительно кивнув в сторону плаката. – Выброси это дерьмо от греха подальше, а еще лучше сожги.
– Да кинься, – легкомысленно отмахнулся Белый, – что ты паришься? На работе тишь да гладь, никакого кипежа. По ходу, они и не заметили, что одна «коробка» дома не ночевала. А скажи, нормально мы это дельце провернули!
– Нормально, – буркнул Решето.
Он действительно считал, что все прошло нормально и даже превосходно, но легкомыслие Белого ему не нравилось, и из-за этого настроение, еще минуту назад спокойное и слегка приподнятое, опять начало стремительно портиться.
Чтобы поправить дело, он вынул из пакета бутылку пива, ударом о край стола сбил крышку, дал стечь на пол хлынувшей из горлышка пене и поднес бутылку к губам. Белый, который уже слегка отдышался, опять закурил и тоже вооружился бутылкой.
Снизу послышался шум подъехавшей машины, негромко скрипнули тормозные колодки. Эти вполне обыкновенные для гаражного кооператива звуки почему-то заставили Решетилова насторожиться и выглянуть в окно. Сквозь густо запыленное стекло он разглядел остановившийся прямо у ворот «штаба» автомобиль – вернее сказать, микроавтобус, грузовую «газель» с глухим цельнометаллическим кузовом и тонированными стеклами кабины. Зрелище, как и сопровождавшие его звуковые эффекты, было самое обыденное. Решето глотнул пива и уже начал отворачиваться от окна, когда дверца «газели» со стороны пассажира отворилась, и оттуда на пыльную землю легко, молодцевато выпрыгнул какой-то сухопарый человек в одежде, покроем и цветом подозрительно напоминавшей обмундирование немецкого пехотинца.
Длинный, похожий на утиный нос козырек кепи скрывал лицо, но одежда, фигура и походка этого типа показались Андрею знакомыми до боли. С замиранием сердца он вспомнил, что не запер дверь, и тут же понял, что это не важно: ну запер бы он ее, забаррикадировал или даже заварил автогеном – ну и что бы это им дало?
Небрежно сунутая на подоконник бутылка опрокинулась и упала вниз, щедро расплескав по грязному полу свое бурно пенящееся, пахучее содержимое. Метнувшись к стене, Решето сорвал и скомкал предательский плакат с белым номером на камуфляжном фоне, а потом на мгновение замер, осознав тщету своих усилий: спрятать фальшивый бортовой номер было некуда, не говоря уже о двух стреляных гильзах от танкового орудия.
Выйдя из ступора, он метнулся к люку, чтобы захлопнуть его и хотя бы ненадолго оттянуть неизбежное. Носок ботинка вдруг за что-то зацепился, и уже в падении Решето понял, что споткнулся о проворно выставленную ногу Белого. В это мгновение он, наконец, все понял и осознал истинную цену крепкой мужской дружбы. Приземлившись на четвереньки, он вскочил и резко обернулся, готовый броситься на предателя, но ведущая наверх лесенка уже скрипела и трещала под чьими-то тяжелыми шагами. В квадратном проеме люка появилась коротко остриженная темноволосая голова с широким, загорелым, будто вырубленным из твердого дерева лицом. За головой показались обтянутые камуфляжной курткой без погон широченные плечи; следом за охранником наверх поднялся «пленный фриц» – тот самый жутковатый тип, что обещал при следующей встрече живьем закопать Андрея Решетилова в землю.
