Александр и Валентина стояли на высокой горе, обдуваемые ласковыми ветрами. Внизу, словно в огромной чаше, утопал в зелени еще один город — город райских садов. Слева виднелась река, справа пробегала железная дорога, разрезающая громадный зеленый массив на сектора. А вдали, за железной дорогой — новые районы современного города с их типичной суетной жизнью.
— Господи, я и не догадывалась, что Старый Оскол настолько красив! — пробормотала девушка.
Почему советская комсомолка припомнила имя Господа? Да потому что главным украшением открывшейся картины были купола церквей. Начиная с находящегося рядом Успенского храма и дальше, дальше — они повсюду рассыпали сияние, подобно солнечному! От любования им кружилась голова! Хотелось погрузиться в мир Прекрасного, в мир Вечности бытия, где невольно познаешь Истинное, а не временное, наносное.
Она даже не сразу среагировала на слова Горчакова:
— Валя, подойди сюда и посмотри вниз.
— И что?
— Теперь здесь просто бетонные ступени, — стал рассказывать Александр. — Но еще недавно на спуске с горы лежали надгробные плиты с именами монахов. Большевики стянули их сюда с монастырского кладбища, чтобы люди, идущие по спуску, попинали православные святыни.
Старый Оскол всегда был очень религиозен, в городе — одиннадцать церквей. Правда, некоторые из них коммунисты успели разрушить, извини, не хотел тебя обидеть. Но их восстановили, теперь строят еще два храма, открыли женский монастырь.
Валентина не обиделась, она знала, что разрушение храмов в СССР происходит повсеместно. Ей постоянно говорят, что строят новую жизнь. Но зачем для этого уничтожать красоту?
Они все гуляли по городу, и Горчаков продолжал рассказывать:
— А что за монашество здесь — настоящие подвижники. Они даже прославились на Афоне. Еще в 1840 году туда в Свято-Пантелеимов монастырь пришел русский монах Иоанникий, другой русский монах — Иероним, был там духовником, в пастве его находилась целая тысяча монахов. Конечно же, не за казино, а за истинной верой будущее русского народа. Чем дальше он от веры, тем быстрее бежит к гибели. Я вон и сам и посты не соблюдаю, и грешен бываю сверх меры.
— А можем мы зайти в какой-нибудь храм? — неожиданно спросила Валентина и тут же испугалась своего вопроса. У нее на родине за такое по головке не погладят. Но пока она еще в другой России!
— Без проблем. Приглашаю тебя в Александро-Невский кафедральный собор. Он недалеко.
Едва она вошла, как ощутила, что внутреннее «золото» гораздо ярче внешнего. Чудные песнопения наполнили душу Валентины великой симфонией любви. Пламя свечей было настолько живым, что хотелось к нему прикоснуться. Лики святых взирали на нее с любовью и. печалью. Внутри девушки все кричало: «Вот он, твой мир! Как ты могла его отрицать?»
