— В каком смысле?
— В кривом. Есть бесхозная куча золота и драгоценностей в хорошей упаковке. Нужно, не нужно? Быстро говорим, не молчим, время пошло! Давай скорее, а то совсем уйдет!
Собеседник Лиса был человеком скорее неспешным, но требовательные интонации Сергея заставили его как-то вздернуться, точно коня — удар нагайкой.
— Где?
— В Уганде! Не торопись, сначала все уладим. А то сразу так — «где»!
— Да о чем речь-то?
— Речь о том, как реорганизовать рабоче-крестьянскую инспекцию. Но поскольку у вас она еще даже не организована, то ни о какой реорганизации речи быть не может. Так шо обреченно обойдемся без речей, о чем бы они не рекли. Потому что реки, как известно, впадают в море, а то, что в море впало — хрен выпадет. Вот об этом речь как раз и пойдет.
Взор херсонита начал затуманиваться от тщетной попытки понять слова Лиса. Обычно жертвами его витийства становились люди с более подвижной психикой, и поэтому сейчас «заезжий менестрель» включил свой пургомет на полную мощность.
— Идти, — пытаясь словить ускользающую нить повествования, повторил визави институтского оперативника и тут же получил новое объяснение.
— Идти, ехать — какая разница! С точки зрения теории всемирного тяготения человека к золоту — это крайне несущественная деталь. Лично я предпочитаю стоять на своем, вернее на своих. В общем, имеется сундук, который надо вытащить из воды и по-братски разделить.
— Может, лучше пополам? — моментально включился херсонит.
— Нет, голуба, по-братски. Сундук с драгоценностями — тебе, эх, так и быть, шо-то я сегодня какой-то болезненно щедрый, а мне — одну вещицу, которая лежит на самом дне сундука, завернутая в лоскут пурпурного шелка.
Глаза лисовского собеседника вспыхнули тем нездоровым блеском, который для Сергея был чем-то вроде зеленого огня на светофоре.
— Про то, шо здесь неподалеку корабль затонул, слышал?
— Слышал, — разочарованно вздохнул херсонит, — да только что толку — все, что на нем было, — собственность императора, а с ним лучше шутки не шутить.
— Вот как позовут тебя, голуба, к нему на рюмку фалернского, так и не шути, а сейчас внемли мне, ибо то, шо ты трешь мне тут о кодексе Юстиниана, так я больше уже забыл, чем ты за всю жизнь знал. Корабль и все, шо на нем, — собственность императора, тут шо да, то да. А то, шо вне корабля, — это имущество Нептуна, или, если тебе больше нравится, Посейдона.
— Он что же, вне корабля? — сбиваясь на шепот проговорил потенциальный вкладчик.
