Сугерий со скрытым раздражением глядел на пылко декламирующего гостя. Он представлял, как Франция наполняется такими же вот страстными проповедниками, за каждым из которых маячат воины с обнаженными мечами, готовые умертвить всякого, кто ими будет признан скверной, достойной корчевания. Ему довелось слышать, что сей яростный в своей проповеди аббат уже собрал отряд рыцарей и отправил их в Святую землю с подозрительной целью объединить вокруг себя как можно больше умелых и стойких воинов, преданных уставу, написанному для них самим аббатом Бернаром. Для чего воину духа собирать вокруг себя этакую армию мирян? Все это очень подозрительно.
— Мне весьма близка и понятна ваша забота о благе Франции, брат мой, — начал аббат Сугерий. — Однако то, о чем вы говорите, чрезмерно и преждевременно. На данный момент, покуда королевство утопает в войнах, мы не можем позволить себе погрязнуть в той, несомненно, весьма нужной, но, увы, бесконечно долгой борьбе, к которой призываете вы. Однако есть множество насущных дел, которыми надлежит заняться безотлагательно, и я был бы очень рад обрести здесь столь полезного и достойного соратника, как вы.
— Что же это за дела? — обескураженный непониманием первоочередной задачи, выдавил Бернар Клервоский.
— Ну вот, скажем, род герцогов Нормандских, захвативший власть в Англии и ныне доставляющий немало хлопот христианнейшему королю. Не станете же вы, как мне думается, возражать, что се — род нечестивцев.
— Исключая, конечно, герцога Роберта.
— Да, несомненно, герцог Роберт был славнейшим из рыцарей, отвоевавших для христианского мира Гроб Господень. Однако ныне он томится в плену у младшего брата, как сказывают, ослеплен, и возможно, увы, пребывает не в своем уме.
— Если вспомнить, что только ради округления своих охотничьих владений Нью-Форест Вильгельм Завоеватель сравнял с землей тринадцать церквей, стоит ли удивляться, что Господь покарал и самого его, и род, от него идущий.
— Да, — вздохнул аббат Сугерий, — два сына Вильгельма Нормандского погибли именно в этом лесу. Однако младший из сыновей, превзошедший своими преступлениями даже отца, жив, здравствует и правит.
— Я слышал намедни, Господь покарал его, лишив сына и престолонаследника.
— Действительно так, — подтвердил аббат Сугерий. — И мне представляется, что происшествие то — недвусмысленный знак, чтобы сокрушить престол нечестивца и передать его принцу верному и достойному.
— Верному? — переспросил Бернар Клервоский. — Кому?
