Резво оттолкнув плечом какого-то мужлана, замешкавшегося у прилавка, он подскочил к девице. Фрязин без лишних слов ухватил незнакомку за руку и забормотал страстно:
— Аморе, аморе!
И тут же, словно невзначай, золотой бизант перекатился между его пальцами, появившись и исчезнув, точно по волшебству. Девушка незамедлительно кивнула и пошла сквозь толпу, зазывно маня за собой. Еще минут через двадцать они удобно устроились в густой тени деревьев на высоком берегу Днепра.
Спустя еще полчаса дон Анджело принялся объяснять аманте, что, если та придет сюда к полуночи, он преподнесет ей замечательное одеяние, лучшее из тех, которое сможет найти на этом рынке.
Капитан «Шершня» знал довольно много наречий, однако же на местном языке изъяснялся весьма слабо. Потому назначить очередное свидание оказалось куда труднее, чем добиться взаимности у аппетитной красотки. Кажется, она до конца осознала, чего от нее добивается щедрый иноземец, лишь когда он потащил ее обратно на рынок и, купив у ее на глазах и платье из заморского шелка, и опушенный собольим мехом плащ, начал трясти перед ней, другой рукой указывая на солнце в зените, а затем складывая из пальцев некое подобие небесного полумесяца и неспешно показывая, как он ползет вверх и останавливается на самой макушке Перунова свода. Девушка радостно кивнула и прошептала на ухо любезнику:
— Нынче в полночь, там же.
* * *
Славный рыцарь Божьего воинства Вальтарэ Камдель сидел в гриднице за чарой медовухи, слушая байки седоусого ветерана, сызмальства ходившего под хоругвью Владимира Мономаха еще в ту пору, когда тот сидел князем на Чернигове.
— Да и то сказать, князю-батюшке нашему сам черт ворожит. Какая бы туга-печаль вдруг ни случилась, уйдет он, бывало, в укромную молеленку свою, а мы, значит, станем вкруг да и ждем. Близко подходить до того места, где князь думу свою думает, не велено — голова с плеч. Иногда такое бывало, что и подолгу князя нет, а порою — всего-то ничего. Да только одно верно: как выйдет свет-Володимир да как молвит слово, так по тому слову и бывало. Никак не иначе!
А нам — что. Троице ли он там хвалу возносит али Перуну с присными его, только при нем на Руси и порядок суровый завелся, и братоубийству край положен. И вороги лютые земли наши дальними тропами обходят. А ты говоришь «провидение». Вот оно-то, провидение, самое разнастоящее.
«Похоже, Баренс прав, — отпивая из чары, которая вполне могла послужить импровизированной поилкой для пони, кивнул рыцарь. — Налицо вмешательство некой третьей силы, вероятно, имеющей в этих землях свой интерес. Знать бы какой, для чего, а главное, что собой представляет эта самая „неведомая сила“. Но понятно одно — мы на правильном пути».
