— Готовится большая война, — бормотал себе под нос слуга Господень, пытливым взглядом выискивая новые подтверждения своим мыслям.
Таковые нашлись довольно быстро. Во всех прибрежных крепостицах поднепровья цены на парусину и пеньку выросли в два, а то и в три раза — чем ближе к Киеву, тем выше.
— Большой морской поход, — бормотал Георгий Варнац.
Полученные им в Херсонесе известия гласили, что русы и впрямь собираются нанести мощный удар за море. Даже утверждалось, что объектом нападения выбрана Британия. Теоретически Джордж Баренс допускал подобную возможность, однако все еще отказывался принять ее в качестве основной версии. Уж больно долог был переход и сомнительны результаты.
Конечно, мало найдется людей, пожалеющих о Генрихе Боклерке, буде русам удастся разгромить его. Но ведь одно дело захватить чужие земли и совсем другое — удержать их. И тут же память услужливо возвращала Баренса к постулатам, известным всякому англичанину со школьной скамьи: к легионам Цезаря, саксам Хенгиста и Хорса, грозным викингам Кнуда Великого и, наконец, норманнам Вильгельма Завоевателя. Все они приходили в этот край чужаками, все обживались тут, приносили свою культуру и свой обычай. «Белги, англы, юты, скотты… всех и не упомнишь. Могут быть и русы. Но зачем, что за блажь? Уж Мономаху-то чем не угодил яростный отпрыск покорителя бриттов? Куда уместнее сейчас нанести удар по Константинополю. Он и намного богаче, и почти беззащитен.
Правда, знают об этом крайне немногие. Но вполне возможно, что мудрый и победоносный Владимир Мономах — как раз один из них. Не зря же его купцы исходили Константинов град, как собственную горницу, — куда ни кинь взгляд, везде русичи или варяги, а тем и вовсе дела нет до того, кому служить — плати монету, и что на прошлой службе вызнали, все досконально изложат без утайки. А таких варягов у Владимира, поди, немало.
Вот и гадай теперь, вправду ли Мономах собирается напасть на Британию или же это большой пшик, отвлекающий маневр. Если таковое и впрямь насоветовала голова Мимира, то у нее наверняка имеются свои резоны. Вот бы узнать какие. А уж тем паче есть ли эта самая голова в действительности или же это только мой домысел, навязчивый бред, подвергающий смертельной опасности всю оперативную группу!»
* * *
Киев встречал кортеж севасты колокольным звоном, хлебосольем, празднеством и честным пиром. И все же, как представлялось Джорджу Баренсу, в застолье и увеселениях чувствовалась какая-то поспешность, нервозность, точно весть о прибытии ромейского посольства застала хозяев уже одной ногой за порогом и те спешили уважить высоких гостей и с почетом выпроводить из сеней.
