Что ж, они имеют право на ненависть. Черт меня занес сюда! Неужели догадались, что я немец?
Мужчина подошел и взял его под локоть.
– Комрад, – сказал он, – прошу вас, битте. Хотим вам предпочтенье оказать, как гостю нашей страны.
Он подвел его к павильону и гаркнул через головы:
– Отпустите без очереди!
– О, спасибо, спасибо, – прошептал Карл. Он поднял тяжелую кружку с дрожащей пенной шапкой и почувствовал себя как дома. Доброжелательные лица с каким-то непонятным, чуть насмешливым любопытством смотрели, как иностранец пьет пиво.
– Турист? – спросил один из мужчин.
– Но! Ай’м симен.
– Моряк! – радостно воскликнул кто-то.
– Я механик, – добавил Карл.
– Слышите, ребята? Механик он, свой парень – работяга.
Пожилой человек в очках сокрушенно вздохнул:
– Эх, жаль языка не знаю. Порасспросить бы англичанина о жизни.
Худенькая девушка пробралась через толпу и неуверенно спросила:
– Шпрехен зи дейч?
Карл вздрогнул, медленно обвел взглядом толпу и сказал:
– Да, говорю.
Девушка, обрадованная, затараторила на смешном немецком языке:
– Как вам понравился Ленинград? Вы были в Эрмитаже? А фонтаны? Правда, прекрасно? В Лондоне есть такие?
– Ленинград великолепен, и фонтаны… Я удивлен: никаких следов войны!
– Вы у нас впервые?
За спиной у Карла прозвучал короткий резкий смех. Он быстро повернулся и увидел Джока. Джок был пьян. Он стоял в вызывающей позе, засунув руки в карманы штанов, слегка покачиваясь. Мутный взгляд упирался Карлу в глаза. Карл почувствовал, что через секунду что-то произойдет и будут поставлены все точки над «i».
– Обмен мнениями, Карлуша? – проговорил Джок. – Контакты простых людей? А ты расскажи-ка им о своем последнем визите.
Ошеломленный, Карл слушал его чистую прусскую речь. Так вот оно что! Вот откуда это еле уловимое ощущение древней подавляющей силы, то, что наполняло его возмущением с головы до пят. Раса господ? Юнкер?
Джок вдруг повернулся на каблуках и хрипло закричал в толпу:
– Да, мы у вас уже были! И еще придем, не волнуйтесь. Напомним о себе!
Коротким апперкотом Карл свалил его на песок. Мелькнули в воздухе ослепительные манжеты, фотоаппарат перелетел через голову.
– Этот человек – провокатор, – сказал Карл и медленно пошел через толпу. Люди молча расступались, их лица говорили о том, что они поняли смысл происшедшего.
А в двадцати шагах от павильона на открытой эстраде стояла певица в усыпанном блестками длинном платье и пела о чем-то теплом, молодом, конечно, о любви, конечно, о счастье.
