Владимов – писатель с мировой репутацией. Он председатель Московского отделения организации «Международная амнистия». Его книги переведены, почитай, на двадцать языков. Его творчество – предмет изучения в университетах.
Если сыщики рассчитывают на всеобщее равнодушие и усталость, то в данном случае они сильно ошибаются. Мир не останется глухим к судьбе этого писателя. Если уж никакие высокие материи сыщикам недоступны, пусть скалькулируют свои собственные выгоды и потери.
Георгий Владимов и Наталья Кузнецова-Владимова – не одиноки.
18 января 1983 г.
Вашингтон
Знак Зодиака – Лев
Любимое время года – Осень
Любимый город – Джорджтаун
Любимая страна – Греция
Любимый политик – Керенский
Любимый писатель – Толстой
Любимый актер – Табаков
Любимая актриса – Томсон
Любимый режиссер – Феллини
Любимый певец – Торме
Любимая певица – Фицджеральд
Любимый художник – Малевич
Любимый композитор – Вивальди
Любимый вид спорта – Баскетбол
Любимый напиток – Клико
Любимое блюдо – Макароны
Самая красивая женщина – Ева
Самый красивый мужчина – Адам
Любимый парфюм – Поло
Любимая игра – Роман
Ваша семья – Я член семьи Пушкина
1980-е годы
Встречи с Вадимом Андреевым
Поздней осенью 1966 года мне случилось выступать в Женевском университете. Визит советского писателя, да еще молодого и с «крамольным душком», был в те времена чистым событием. Амфитеатр был заполнен. Кто-то сказал мне, что среди публики присутствует эмигрантский русский поэт и прозаик Вадим Андреев. Я был этим сообщением взволнован. Эмигрантская литература интриговала нас, детей послесталинской оттепели, она как бы связывала с отрезанным Серебряным веком, а тут был не кто иной, как сын одного из самых ярких художников предреволюционного ренессанса, полумифического Леонида Андреева.
После выступления Вадим Леонидович подошел ко мне и пригласил к себе в гости. Он располагал привлекательной внешностью, сухопарый джентльмен с застенчивыми и чистыми глазами. Мы отправились довольно большой компанией, а по дороге она еще разрослась вдвое: хозяин с русской широтой наприглашал, как мне кажется, много и незнакомых людей. В каком направлении мы шли, к озеру или от озера, я сейчас не помню, но для меня тогда эта прогулка вдоль тихих и чистых улиц Европы шла в другую сторону от проклятой советской власти.
Вечер был шумный, все говорили разом, в углу крутили песенки московских бардов. Хозяин прочел несколько своих стихотворений. Строчки были простыми, прозрачными, наполненными заснеженным петербургским символизмом.
