– У нее умер друг, – подтвердил Жирный. – И мать умерла от рака.
– И Шерри почувствовала вину за то, что ее друг умер, и ее мать умерла. Ты чувствуешь вину за то, что умерла Глория. Не лучше ли нести вместо этого ответственность за собственную жизнь? Ты обязан защищать себя.
– Я обязан помочь Шерри, – сказал Жирный.
– Давай–ка вернемся к списку.
Склоняясь над списком из десяти вещей, которые он больше всего хотел бы сделать, Жирный спрашивал себя, все ли шарики на месте у самого Мориса. Конечно же, Шерри не хотела умирать. Она упорно и отважно боролась, справилась не только с раком, но и с химиотерапией.
– Ты хочешь прогуляться по пляжу в Санта–Барбаре, – сказал Морис, изучая список. – Это номер первый.
– И что не так? – насупился Жирный.
– Ничего. Зачем?
– Читай второй пункт, – сказал Жирный. – Я хочу, чтобы со мной была симпатичная девушка.
– Возьми Шерри, – предложил Морис.
– Она…
Жирный замялся. На самом деле он просил Шерри поехать с ним на пляж в Санта–Барбару и провести там уикенд в одном из шикарных отелей. Она сказала, что слишком занята в церкви.
– Она не поедет, – заключил Морис. – Она слишком занята – чем?
– Церковью.
Они посмотрели друг на друга.
– Ее жизнь не слишком изменится, когда вернется рак, – заключил Морис. – Она говорит о своем раке?
– Да.
– С продавцами в магазинах? С любым, кого встретит?
– Да.
– Ну вот. Ее жизнь изменится, ее будут жалеть. Лучше бы ей помереть.
Жирный с трудом проговорил:
– Однажды она сказала мне, – он едва мог ворочать языком, – что ее болезнь – лучшее, что когда–либо случалось с ней. Потому что тогда…
– Она стала получать деньги от федеральных властей.
– Верно, – кивнул Жирный.
– Ей больше не нужно работать. Думаю, она до сих пор пишет, что у нее обострение, хотя на самом деле – ремиссия.
– Да, – уныло согласился Жирный.
– Ее поймают. Справятся у ее доктора. Тогда ей придется искать работу.
– Шерри никогда не станет искать работу, – с горечью проговорил Жирный.
– Ты ненавидишь эту девушку, – сказал Морис. – И, что еще хуже, не уважаешь. Она просто бездельница. Мошенница высшего класса. Обдирает тебя как липку – и эмоционально, и финансово. Ты ее кормишь, а она еще и получает пособие. Рэкет, раковый рэкет. А ты лопух. Ты в Бога веришь? – неожиданно спросил он.
Судя по вопросу, можно понять, что Жирный не слишком распространялся о своей связи с Богом на психотерапевтических сеансах Мориса. Не очень–то хотелось обратно в Северное отделение.
– В некотором смысле, – сказал он. Но лгать на эту тему Лошадник не мог, так что продолжил: – У меня собственная концепция Бога. Она основана на моих собственных… – Жирный помедлил, думая, как избежать ловушки, образованной этими словами, – …мыслях.
