– А ты сам?! – вовремя раскусил замаскированную ловушку Тинэль.
– Я так долго живу… что давно растерял иллюзии насчет собственной непогрешимости, – с притворным покаянием скорбно качнул головой маг.
– Хорошо… – важно согласился повелитель, подумав с полминуты, – это просто проверить. Селль,>{18} подойди сюда.
Вскочивший с изящного креслица эльф был откровенно недоволен этим распоряжением, хотя и всячески старался это скрыть. И Налю, тайком пробравшемуся в малый тронный зал и наблюдающему за происходящим из-под кушетки, было предельно ясно, почему. Никакими особыми добродетелями, позволяющими надеяться, что амулет его признает, его преемник на посту старшего придворного мага не обладал, и неважно, что он наплел по этому поводу повелителю. Важнее то, что знает он, Наль. И что он почувствовал в тот момент, когда, собираясь прибить эту человечку, схватил ее за плечо. Такой вспышки стыда, раскаяния и желанья просить прощение он до того мгновенья не испытывал ни разу в жизни. И надеется больше не испытать никогда. А это значит, боги уберегли его сегодня от очень опрометчивого поступка. Ведь если бы он внезапно обрел свой истинный облик, следующего, кому повелитель прикажет трогать амулет, долго искать не пришлось. Розовая пантера плотнее прижала к мохнатой голове длинные ушки и еще глубже заползла под кушетку.
– Ваше сиятельство! – состроил печальную гримасу Селль, правильно поняв безмолвный жест повелителя, – я уже трогал этот амулет… когда его привозили в последний раз. Мне очень жаль, но беспредельная доброта, видимо, не входит в перечень моих достоинств.
– Я хочу увидеть это собственными глазами! – рыкнул начавший терять терпение Тинэль и верховный магистр спешно опустил длинные ресницы, чтобы скрыть бушующее в глазах ликование.
Его хитроумный план начинал постепенно осуществляться.
– Только можно, мы сначала сядем? А то у нас дома сейчас глубокая ночь, – без церемоний пояснила повелителю хранительница и двое из сопровождавших ее смуглокожих великанов молниями метнулись по залу в поисках сидений.
Правитель даже рот открыть не успел, чтобы возмутиться таким грубым нарушением церемоний, как они притащили несколько хрупких креслиц.
В центральные сели хранительница с мужем, по бокам от них уверенно устроились две девушки, одетые как воительницы Торвальского женского гвардейского полка. А за креслами настороженно замерли остальные трое инлинов.
– Пусть и они сядут, – посверлив гостей возмущенным взглядом, недовольно буркнул правитель, желавший побыстрее начать эксперимент.
