- Нет, ребенок тут ни при чем. Ведь, решившись на переезд, я думала, что все обошлось. В любом случае извини, что не известила тебя о результате, пусть даже ошибочном.
Стоун примирительно повел плечами.
- Может, оно и к лучшему, все равно ты ошибалась.
- И все же прости.., мне следовало позвонить. Но я думала, тебе все равно. Стоун нежно потрепал ее по щеке.
- Мне не все равно, дорогая. Поверь. Патрисии хотелось спросить, кто же занимает его больше, она или ребенок? Конечно, ребенок. Это замечательно, но нужна ли ему она? Девушке хотелось быть не просто нужной - она мечтала быть любимой. Размечталась. Получить луну с неба и то больше шансов.
Стоун взял ее за руку и подвел к дивану. Девушка села, и он устроился возле нее, слегка наклонившись в ее сторону.
- Позволь мне кое-что тебе объяснить. Это поможет тебе лучше понять меня и мои чувства к ребенку.
Выражение его лица насторожило девушку, но она решила выслушать его объяснения.
- Хорошо.
- Помнишь, тогда в сторожке, я говорил, что был женат?
- Да.
- Мы с Вэл прожили вместе четыре года, до того как ее не стало. А до этого встречались на протяжении пяти лет.
- Должно быть, ее смерть стала для тебя тяжким испытанием?
Стоун кивнул.
- Более чем, если учитывать обстоятельства, при которых она умерла.
Еще в сторожке Патрисия хотела спросить его об этом, но не представилось удобного случая. И вот сейчас, когда он сам готов открыть ей душу, Патрисии стало не по себе. Внезапно мысль о том, что Стоун все еще любит свою жену, которую, должно быть, боготворил при жизни, снова пришла в голову девушки.
Стоун откашлялся.
- Мы жили вместе уже три года, и тогда я начал подумывать о наследнике. Вэл хотела повременить еще несколько лет, но я настаивал, пока она не согласились.
Интересно, какое отношение ко всему этому имеет ребенок, подумала Патрисия, терпеливо внимавшая каждому его слову.
- Вэл была на седьмом месяце, когда пришло время весеннего загона. Я часто отсутствовал, и мысль о том, чтобы нанять к ней сиделку, никогда не приходила мне в голову, она прекрасно себя чувствовала.
Стоун зажмурился, и суровая морщина пролегла между его бровями.
- Если тебе больно, можешь не рассказывать, я пойму, - сказала Патрисия, прикрыв его руку своей ладонью.
- Думаю, ты должна знать, - сказал Стоун, встретив ее взгляд.
Патрисия согласилась, она должна это услышать. Кроме того, она явно чувствовала его потребность поделиться с ней своей болью.
