— Больно? — спросил он.
— Нет, — сказала Дианочка.
— Не плачь, — сказал Танич. — Я знаю, что делать.
— Я не плачу, — сказала Дианочка.
— Конечно, — согласился Танич.
Дианочка закрыла глаза, чтоб ничего не видеть, а уши затыкать не стала, потому что и так ничего не слышала, кроме голоса внутри, который кричал на нее всякие гадости. Мыслей в ее голове становилось всё меньше. Танич, видя плачевное состояние девочки, принес ей торт. Он хотел, чтоб бедный ребенок почувствовал праздник, но Дианочка ничего не почувствовала; она даже не пошевелилась. Танич пошел на кухню. Возле двери он застыл, сомневаясь. Мишенька рассказывал Зине, какие все уроды вокруг. У него был звучный голос. Говорил он так, что заслушаешься. Однако говорил он не только об уродах. У него был план переустройства жизни: люди, последовавшие этому плану, обретут вечное счастье.
— Даже уроды? — спросила Зина.
— Уродов не станет, — терпеливо объяснил Мишенька.
От убедительности его слов Зина вся заволновалась. Будущее, нарисованное Мишенькой, походило на парк аттракционов, по которому гуляют разодетые дамы в воздушных платьях, достойные джентльмены в элегантных костюмах и вежливые ребятишки в матросских костюмчиках. В платье, наверно, неудобно, подумала Зина, еще и на каблуках, но я как-нибудь переживу. Мишенька, увлекаясь, говорил всё громче и убедительней. Из его слов выходило, что такой мир давно бы настал, если бы не огромное количество идиотов, которые не в состоянии осознать простых истин. Зина кивала: Мишенька, как ты прав, сколько дураков на свете; не знаю, что и делать. Ладно дураки, возмущался Мишенька, так они ж еще и упертые: считают, что правы.
— Боже, — ахнула Зина, — какая страшная нелепость.
— Именно, — согласился Мишенька.
Далее он выпил коньяку, закусил конфетой и почувствовал вдохновение.
— Лично я считаю, — сказал он, — что за тупость следует отправлять на общественно полезные работы; пусть роют траншеи вместо того, чтоб озвучивать свои дебильные мысли. А самых упоротых — на урановые рудники. Пускай вкалывают, пока не сдохнут.
— И стране польза, — поддакнула Зина.
— Стране? — Мишенька хмыкнул. — Отчего вы так мелко мыслите, Зинаида? Мы говорим о переустройстве мира, а не отдельной взятой страны.
— Да-да, — поспешно исправилась Зина, — но ведь надо с чего-то начинать?
— Надо, — задумчиво согласился Мишенька.
В будущем Мишенька надеялся посетить построенный разумным человечеством всемирный мраморный фонтан размером с гору, символизирующий всеобщее счастье. Вообразив журчание струй этого фонтана, Мишенька захотел в туалет. Он ущипнул Зину за грудь и вышел. В коридоре его встретил Танич. Танич размышлял о чем-то важном с ножом в руке. Мишенька, не понимая, что происходит, почувствовал слабость в ногах и сосущую пустоту в животе. Тяжелый удар обрушился на его шею; колени Мишеньки подогнулись, и он потерял равновесие. «Я столько мог сделать, — подумал Мишенька, — но вот несчастный случай прерывает течение моих дней». Он не воспринимал Танича как человека, только как несчастный случай. Танич тоже не воспринимал себя как человека, он вообще себя никак не воспринимал.
