Лейф взял его и быстро съел, жадно проглотив. Вид того как он ел обеспокоил меня, и я задумалась, что было причиной – голодание или недостаток воспитания. Он сказал, что не любит пингвинов, но на этом острове особо ничего и не было кроме пингвинов. Может поэтому он был такой тощий.
– Хочешь еще один?
После того как он кивнул, я дала ему еще один батончик и смотрела как он ест. После того, как с батончиком было покончено, он опять начал пить свой кофе, глядя на меня.
Я не шевелилась. Просто смотрела на него и ободряюще улыбалась.
Через некоторое время, он потянулся и коснулся моей щеки одним грязным пальцем, поглаживая.
– Мне жаль.
Это на счет царапины? Она почти зажила.
– Не беспокойся об этом, – сказала я ему. – Она заживает. И ты был не в себе.
Я знала какого это. Приближение течки было более чем слегка напрягающим, потому что мое тело… жаждало этого. Я опасалась того как я буду действовать ближайшие пару недель или около того, когда период охоты войдет в полную силу. У женщин-перевертышей довольно продолжительный период подготовки к течке. Я предполагала, что это должно помочь нам провести все должные приготовления, но также это означало длительный этап беспокойства и ожидания.
Пальцы Лейфа продолжали гладить изгиб моей щеки, подушечки пальцев на моей коже ощущались прохладными и грубоватыми. Казалось, что его взгляд потемнел от напряженности.
– Николина, – прошептал он опять.
Я затрепетала от того как он произнес мое имя. Это звучало так… сильно. Эмоционально.
– Могу я показать тебе кое-что? – спросила я его.
Он кивнул.
Даже если мне было больно оторваться от его нежного прикосновения, я встала и направилась в палатку, достала маленькую резную деревянную фигурку, которую привезла с собой. Я опять села рядом с ним и протянула ее.
Это была маленькая резная деревянная фигурка медведицы в балетной пачке на поясе, балансирующей на шаре.
Он взял ее у меня и изумление отразилось на его лице. Он улыбнулся.
– Я помню это.
У меня перехватило дыхание.
– Помнишь?
– Помню… – Лейф задумался на мгновение и затем взглянул на меня. – Я помню девочку с косичками в розовой пачке. Она дулась потому, что ее кузены могли обращаться в медведей, а она еще нет.
Я тяжело сглотнула, мое сердце заболело от воспоминаний.
– И ты вырезал эту фигурку и дал ее мне, потому что хотел, чтобы мне стало лучше.
– Я помню, – кивнув, сказал он. Лейф осмотрел меня, и его рука потянулась к моим волосам, заплетенным в две длинные косы. – У них почти тот же цвет, что и раньше.
