Пэгги прошла по коридору, в конце которого виднелись раскрытые настежь двустворчатые двери. На пороге столовой она задержалась, разглядывая комнату. Та была столь огромной, что стол красного дерева, за которым, по-видимому, могло разместиться человек восемнадцать, казался всего лишь деталью общей обстановки. Здесь, как и во всех других помещениях первого этажа, имелся камин, тоже отличавшийся особой массивностью: в нем могли жечь и двухметровые бревна.
Заходящее солнце рассыпалось на радуги, проходя через стеклянные окна, которые, по всей видимости, когда-то специально расширили, а к хрустальной люстре вместо дюжины свечей провели электричество. Эффект потрясающий: каждая грань подвесок сверкала и переливалась.
Брюс Патерсон встретил ее у дверей, радушно протянув обе руки. В ответ Пэгги протянула свои, и они тотчас утонули в его ладонях. По спине у нее пробежали мурашки. Ей пришлось поднять глаза, чтобы посмотреть ему в лицо. Хотя она была высокого роста, он выглядел просто великаном. Лицо его казалось красивым, но немного грубоватым — морщины на лбу, складки вдоль щек, угрюмое выражение карих глаз, будто сверливших насквозь. Она смутилась, когда управляющий покосился на откровенно вырезанное декольте, и тут же пожалела, что вырядилась в такое платье. Без сомнения, он был из мужчин, опасных для женщин. Предательские мурашки опять пробежали по спине, а щеки залил румянец, который не скрыть.
— Ну что ж, — сказал Брюс наконец. У него был рокочущий, хрипловатый бас, как у людей, привыкших громко командовать.
Пэгги ждала, что последует дальше. Тот покачал головой и усмехнулся.
— Вы хорошо выглядите, моя дорогая.
— Благодарю вас. — Пэгги благодарила судьбу, что он сделал ей комплимент, а не сказал какую-нибудь колкость насчет платья. Впрочем, от комплимента она еще больше зарделась, а сердце заколотилось сильнее.
— Входите и познакомьтесь с нашим обществом. — Он провел ее по столовой. — Мой брат Вилли.
Пэгги чуть не проглотила язык. Брат?.. Вилли был не такого высокого роста, как Брюс, но хорошо сложен. Просто точеная фигура. Она и дальше начала непроизвольно сравнивать братьев. У Брюса были темно-карие глаза, у Вилли — серые. У Брюса густые, непокорные черные волосы и темный загар. Вилли — напомаженный блондин с совершенно светлой кожей. У Брюса лицо человека, отягощенного заботами, — Вилли выглядел, как само легкомыслие… Два брата — и такие разные! На родство указывали разве что разрез глаз да очертания рта.
