И когда на них набежали несколько чоновцев и чекист, распахнул подполковник армяк, яростно разодрал на груди рубаху и заорал:
– Давайте, душегубы, кончайте бывших боевых товарищей! Да здравствует анархия! Слава батьке Махно! Слава герою Семену Каретнику!
Стволы, на них направленные, приопустились.
– Каретнику?! – недоуменно переспросил чекист. – Так он еще в ноябре… вроде того…
– Вр-о-о-де того!.. – передразнил Шебутнов. – Не того, а пал герой Сема Каретник! Немецкие пули его не брали, деникинские и врангелевские – помиловали, а чекистская ваша бомба Семена Никитича Каретникова на 27-м году жизни сгубила! Убийцы вы позорные!
– А ты кто есть?!
– Мишка Шалый, верный Семин друг! Первую тачанку мы с ним в Гуляй-поле сработали, самую что ни на есть первую… Довольно болтать, кончай нас! Да здравствует анархия, мать порядка и праматерь свободы!!!
– Кого вас? Эти что, с тобой?
– Со мн-о-о-й!.. – самозваный Мишка Шалый передразнивал интонации чекиста все искуснее. – Не со мной они, а с замученным крестьянством – ныне и присно, и во веки веков!
– В отдельный грузовик, живо! – скомандовал чекист. – Дубовой, ты за старшего! Упустишь, шкуру сдеру!.. Стой! Этого буржуя еще прихвати! – и указал на европейски одетого татарина в совершенно чеховском пенсне, цепочка к которому затерялась в густейших бакенбардах.
– Вы заблуждаетесь, милостивый государь! – с неожиданно петербургским выговором ответствовал татарин. – Позвольте представиться: инженер феодосийского порта Эзра Исаакович Бобович. Не буржуй, но и не пролетарий; с анархистами никогда не компанействовал.
– Какой-такой Эзра Исаакович?! – вызверился недавно прибывший из Вологды «милостивый государь». – Я что, жидовскую морду от татарской не отличу?!
– Караим[19] он, я его знаю, – вмешался один из чоновцев. – Караимы вроде из татар, но по Торе веруют. А еще есть крымчаки. Всякие у нас тут живут, которые иудеи.
– Мать их всех общую! – окончательно вышел из себя чекист. – Дубовой, чего раззявился?! Тащи этих четверых к Цвелеву, пусть сам разбирается, раз местный!
…В кузове трясущегося по булыжной мостовой грузовика Шебутнов, почти не разжимая губ, шепотом наставлял Павла:
– До ЧК минут десять, слушайте, запоминайте, а потом перескажете своему спутнику. Пока вы валялись в госпитале, Махно еще раз с красными слюбился и направил им в помощь Крымский корпус под командованием Семена Каретникова, крестьянского самородка, изобретателя тачанок… Талантлив был дьявол, как все наполеоновские маршалы, вместе взятые. А в конце ноября красные решили с союзниками разделаться. Каретникова в Евпатории шарахнули бомбой, командование принял другой самородок, Алексей Марченко – и почти вывел-таки корпус с полуострова, но тут им в тыл ударили из засады бандиты Буденного. Они-то отдохнули и отъелись, а махновцы – изголодавшие, на полудохлых лошадях, почти без боеприпасов… Резня, говорят, была страшная, из четырех тысяч уцелели максимум две-три сотни, а Марченко погиб… Эх, если б анархисты были с нами, красным бы крышка… хотя как они могли быть с нами – такими бездарными… Кстати, ваш спутник воевал?
