Нет, плакать меньше, чем два года, – никак не получится, поскольку натура у нее привязчивая. Да и вообще, чтобы знал, как это накладно – от добра добра искать.
Но вскоре она искренне к нему привязалась, даже иногда вознамеривалась быть еще полезнее.
– Мужчинка, – и поигрывала бровками, давая понять, что только «хохмы ради» называет такого громадину так уменьшительно, – зачем тебе деньги на прачек тратить? Заносил бы бельишко мне, я б за спасибо справлялась. Полоскала бы твою рубаху и воображала, что это ты лишний разок забежал, только не на кровати кувыркаешься, а в корыте. Обхохочешься! – и бровки располагались параллельно губкам, растянувшимся в широкой улыбке.
Георгий благодарил, но дабы не возникли вдруг в Людочкином воображении матримониальные мечты, неизменно прибавлял:
– Не стоит тебе, Люшечка, перетруждаться. Лучше живи долго, чтобы часа за три до смерти смог я на часок к тебе забежать.
…К слову, на следующий день после первого визита к Регине Бучнев – вне расписания – к Людочке «забежал» и был сверх обыкновенного и как-то зло страстен. Чем немало удивил.
А уж когда несколькими неделями позже кумушки сообщили хозяйке пансионата, что ее «кавалера» видели с какой-то «разнеможной» дамой, она решила не выжидать – ведь чем раньше о грядущих изменениях знаешь, тем тщательнее к ним готовишься:
– Мужчинка, ты, говорят, на стороне погуливаешь? Неужто жениться задумал?
Георгий ответил, не увиливая:
– Это только для того, чтобы в оперу пойти или там в концерт… Ничего такого, о чем тебе стоит волноваться. К сожалению.
Вот именно это оскорбительное «к сожалению» и заставило Людочку поверить.
Больно уж хотелось поверить!.. Хотя с муженьком когда-то ой как обожглась! Много чего наобещал, на руках, например, носить обещал… и носил – но только не ее, а бессчетные штофы водки.
Да и то – не с нею же «мужчинке» по театрам расхаживать. Представила себя среди разряженной публики – не-а, обхохочешься.
…И пошло все как раньше. Единственное огорчало: перестал он сопровождать ее по синематографам, да она и не предлагала – что ж довольствоваться-то таким малым в сравнении с достающимся «разнеможной»! У той небось хватает жемчугов и бриллиантов голые сиськи в театре прикрывать… Эх, жизнь-житуха!..
Но ничего, теперь ходила с дочерью и сыном, покупала им в фойе – как раньше ей самой Георгий – разноцветную сахарную «вату» и во время сеанса частенько поглядывала на своих «малых», озабоченных выбором: следить ли, не отрываясь, за припрыгивающими героями жутко занимательной фильмы или все же отвлечься и набить рты очередной порцией?
