- В Государственную Думу обратимся! Совет Федерации на уши поставим! К Жириновскому на прием запишемся! Ты, кстати, не знаешь, как связаться с Владимиром Вольфовичем? – Вадим спросил у Небеседина.
- Не знаю, - ответил Вениамин.
- Революция – дело затратное, - констатировала Галина Сергеевна.
- Был бы у меня крупный бизнес и большие деньги, то я бы накупил стволов, но у меня сегодня лишь маленькая туристическая фирма. Девочки продают путевки в Черногорию, - сказал Тимофеев.
- Кушать будете? – обратилась стюардесса к троице.
- С удовольствием! – ответила Кураховская.
- Давайте, - произнес Вадим.
- Я воздержусь, - сообщил Небеседин.
- Чего ты? Давай поешь! – Галина Сергеевна сказала Вениамину.
- Вестибулярный аппарат у меня слабый. Не хочу рисковать, - ответил Небеседин.
Тимофеев и Кураховская подкрепились аэрофлотовскими харчами. Вадим продолжил:
- Румянцева только вчера из ментовки выпустили. Двое суток просидел в изоляторе.
- Я был вчера на Преображенской когда освободили всех арестованных, - сообщил Вениамин.
- Если бы наших не освободили мусарню разнесли бы нахрен! – сказала Кураховская.
Небеседин глядел в крохотное самолетное окошко и любовался рассветом. Лучи восходящего солнца придавали ему оптимизма. Вениамин думал о том, что летит над могучей страной, где мирню уживаются представители двухсот национальностей, и практически нет вражды между различными этническими группами. Он вспоминал детство и юность в России как лучшую пору своей жизни. Как убегал летом в тайгу, кишащую мошкарой, и бродил там часами в одиночестве. Как собирал у бабушки на даче чёрную смородину, голубику и малину, а потом промывал ягоды в тарелке из гэдээровского сервиза пятидесятых годов и ел их. Как дед брал его с собой на строительные площадки и рассказывал о необходимости предоставления бесплатного жилья трудящимся. Как маленький Вениамин на день рожденья ел блины с клубничным вареньем и пироги с капустой, специально испеченные бабушкой. Как завороженно смотрел на Пионер-горе в Ухте на огромный профиль Ленина, созданный из сотен горящих лампочек. Как на день железнодорожника совершал круг почёта по стадиону вместе с колонной энергоучастка, которым руководил его дед. Как для бабушки за очками отправился на другой конец городка в ликино-дулёвском рычащем автобусе и высыпал усатому кондуктору горсть мелочи, расплачиваясь за проезд. Как часами просиживал в районной библиотеке за изучением периодики и краеведческих книг. Как ходил на речку с томиком Есенина, бросал камешки в воду и читал стихи, аккуратно ступал по шаткому подвесному мосту, а потом гулял по деревне, любуясь покосившимися домиками, нескошенными травами и высокими елями. Он обожал после обеда убегать из дома и поспать часок-другой в зарослях иван-чая недалеко от железнодорожных путей. Вениамин просыпался от гудка тепловоза, ташущего за собой на юг сотню вагонов с воркутинским углём. Небеседин ощущал себя стопроцентно русским парнем, которому было некомфортно на Украине.
