В вестибюле было черным черно. Людям приходилось переступать через груды обугленных досок. Никто ничего не говорил. Все ужасались увиденному. Стояла гробовая тишина.
Вениамин поднялся по центральной лестнице на второй этаж. Перила оплавились. От оконных рам не осталось ничего. Ему приходилось переступать через груды черных обгоревших вещей, не поддававшихся идентификации. На втором этаже он увидел сидящую на корточках женщину с повязанным на голове платком. Она поставила в перевернутую солдатскую каску длинную тонкую свечку и молилась. В коридоре на втором этаже Небеседин увидел во многих кабинетах выбитые двери, за которыми были решетки. В пятницу спасавшиеся от пожара и фашистских карателей русские патриоты вынуждены были играть в страшную угадайку – выбиваешь дверь и надо, чтобы за ней не было решетки с замком. Вениамин завернул в один из кабинетов, чьи окна выходят прямо на площадь. У окна валялся деревянный щит с наклейкой «Одесской дружины». В кабинете был порядок. Лишь старый телефон с циферблатом упал на паркетный пол, давно не знавший циклёвки и лакировки.
Потом Небеседин зашел в кабинет, чьи окна находятся с торца здания. Там все было вверх дном. Разбитые горшки с кактусами, разломанные столы, раскуроченные стулья, сорванные шторы. Подоконник был усеян бумагами. Вениамин сообразил, что утром видел на записях в интернете, как с этого кабинета в пятницу через окно эвакуировались люди. В коридоре он наткнулся на старушек, сооружавших мемориал из икон и хоругвей. Он поднялся по боковой лестнице на третий этаж и сразу же увидел перед собой засохшую лужу крови. Трупов уже нигде не было, иначе бы милиция не пустила зевак внутрь здания. Вениамин заглянул в одну из открытых дверей и увидел, как типичные офисные труженицы второй свежести впопыхах забирали документы со своих рабочих мест. Было понятно, что дом профсоюзов отныне гиблое место, где никто не захочет арендовать помещения.
Небеседин наткнулся возле центральной лестницы на взрослого мужчину с двухлетним малышом на руках. Вениамин не мог понять, зачем нужно тащить с собой ребенка в братскую могилу русских патриотов. Он с недоумением посмотрел на недальновидного отца и, закашлявшись, спустился вниз. Вениамину тяжело дышалось в выгоревшем здании. Небеседин не смог находиться внутри дома профсоюзов больше пяти минут. Уже на выходе он заметил в мусорной урне каску с символикой «Правого сектора».
