Мгновение спустя я услышала, как дверь захлопнулась.
Я положила ложку дрожащей рукой. У других детей были кошмары о клоунах, монстрах и — как в случае с моей подругой Дженной — помощнике гамбургера из рекламы. Я же, часто думала о больших черных фургонах, которые едут бесшумно по нашей дороге и о безликих мужчинах, которые стаскивают меня с кровати, прежде чем я успеваю закричать.
Я встала, выплюнула свои хлопья в раковину и промыла рот водой. У меня закружилась голова, появились ужасные картинки, одна хуже другой, настоящий каталог всего, что может произойти.
Я могла бы попытаться подслушать разговор отца — не слова, а его мысли. Но эта способность, — которая во мне — функционировала не так эффективно, как хотелось бы. Вдобавок ко всему, мысли отца было не так легко прочесть. Я не могла ничего от него получить, если он не хотел этого, благодаря подготовленной и интенсивной тренировке ума, во время службы.
Но, тем не менее, была одна вещь, которую я точно знала: когда они придут за мной будет уже слишком поздно. У меня будет время только чтобы спрятаться, даже не убежать, и из этого не выйдет ничего хорошего.
В теории, я ничего не должна бояться. Десяток солдат или "поисковые специалисты" не должны стать проблемой для кого-то вроде меня. Я не была совершенной в этой области. По крайней мере, не настолько.
Мое сердце неровно трепетало в груди, напоминая мне, как сильно я ненавидела то, что было частью этой жизни. Слабачка.
Я снова села и взяла ложку, рассматривая свое отражение в перевернутой миске. Неужели меня кто-то узнает?
Я практически похожа на человека, насколько это вообще возможно.
Всеми частями тела. Не хочу, чтобы люди думали, что я шпион/убийца, которая может подойти к кому-либо и забрать его мозг ради информации или убить, ну, вы понимаете.
Но пройти мимо группы людей совсем не то, что затеряться в толпе. Над этим мне пришлось поработать.
Я рассматривала свои изменения во внешности, в искаженном отражении, заверяя себя, что моя маскировка еще была в порядке.
Светлые волосы близко походили по цветовому диапазону к натуральному, как у обычных людей. Но их структура была еще прочнее — тяжелые и мягкие, однако на кончиках они были шелковыми, как рубашка Дженны, которую она присвоила себе из шкафа матери в прошлом году — и они подросли, образуя кудри, которые я ненавидела. Поэтому я зачесывала их в хвост или узел.
Цветные линзы делали мои глаза темными, то есть синими, как у людей, которые ни чем не отличались от моих одноклассников, маскируя неестественный цвет моих глаз.
