Меркурий. Именно. Вот почему не забудь впредь ярче воспламенять свои мольбы и не посылай их Юпитеру так небрежно, плохо снаряженными, холодными; он и твоя Паллада поручили мне, прежде чем говорить о другом, осторожно сказать это.
София. Благодарю вас всех.
Меркурий. Итак, объяснись же, почему ты вызвала меня к себе.
София. Полное изменение обычаев, которое я вижу по Юпитеру, и все то, что я узнала от тебя, заставило меня решиться просить у него и настаивать на том, о чем я раньше не дерзала из страха, что какая-нибудь Венера, или Купидон, или Ганимед не допустят и прогонят мое посольство, если бы оно явилось у дверей Юпитеровых палат. Теперь, когда все преобразовано, назначены новые привратники, стража и служители, когда и сам Юпитер стал благорасположен к справедливости, мне хочется через тебя представить ему свою просьбу о горьких обидах, учиненных мне разного рода людьми на земле, и просить его быть ко мне милостивым и заступиться за меня по совести.
Меркурий. Эту твою просьбу, как очень длинную и немаловажную, а также согласно вновь заведенному порядку на небе, чтобы все сношения, как гражданские, так и уголовные, были зарегистрированы в канцелярии со всеми своими условиями, намерениями и обстоятельствами, ты должна подать в письменном виде, и тогда я ее уже представлю Юпитеру и Небесному Сенату.
София. Для чего этот новый порядок?
Меркурий. Чтоб принудить таким способом всех богов поступать справедливо, ибо регистрация, увековечивая память о событиях, заставит бояться вечного позора и бежать нескончаемого порицания и осуждения, коим грозит независимая Правда, царствующая над царями и главенствующая над всеми богами.
София. Так, значит, я и сделаю. Но обдумать и написать – надо время. Поэтому, прошу тебя, приди завтра ко мне или в ближайший следующий день.
Меркурий. Непременно. А ты подумай о том, что делаешь.
...
Конец первого диалога
Первая часть второго диалога
Саулин. Пожалуйста, София, прежде чем продолжать, укажи мне причины того порядка и такого расположения божеств, какие устроил Юпитер в звездах. И прежде всего, почему на самом возвышенном месте – ибо так о нем обычно думают – он посадил Истину?
София. Это нетрудно. Истина, Саулин, превыше всего: она есть единство, господствующее над всем; она – добро, главенствующее во всем, ибо едино есть сущее, доброе и истинное, и то же самое – истинное, сущее и доброе. Истина есть такое бытие, которое не ниже любой вещи, ибо, если ты вообразишь что-нибудь как бывшее раньше истины, ты тем самым должен его рассматривать иным, чем истина; а если иным, чем истина, то должен понимать его как такое, у которого нет истины в самом себе, которое существует без истины, не истинно, следственно, ложное, пустое, никакое, несуществующее.
