Изгнание торжествующего зверя | страница 48
София. Я могу понять только то, Меркурий, что не одновременно же вы исчисляете и приводите в исполнение все эти дела, да и они не заключаются в одном несложном целом; а затем, творец должен соответствовать творимому или, по крайней мере, соответствовать в самом способе творчества.
Меркурий. Это – правда. Так оно и должно быть и не может быть иначе в творчестве отдельном, ближайшем и естественном, ибо здесь разуму и мере единичной творимой двигаемой силы соответствуют мера и разум единичного творческого движущего акта, направленного на единичный предмет. Но не то всеобщий деятель, ибо он соответствует, если можно так сказать, всему бесконечному действию, исходящему от него для всех мест, времен, качеств и предметов, а не применительно к известному месту, времени, качеству и вещи.
София. Я знаю, Меркурий, что всеобщее познание отличается от частичного, как бесконечное от конечного.
Меркурий. Скажи лучше: как единица от бесконечного числа. И должна знать еще, София, что единство заключается в бесконечном числе, и бесконечное число в единстве, другими словами: единство есть скрытая бесконечность, и бесконечность есть раскрытое единство; так что, где нет единства, там нет числа, нет ни конечного, ни бесконечного; там же, где есть число – конечное или бесконечное, – там необходимо есть единство. Единство, значит, есть сущность числа. Следовательно, тот, кто не случайно, как некоторые умы, но по существу, как всеобщий разум, познает единство, познает единое и число, познает конечное и бесконечное, конец и предел понимания и крайности всего, и он может соделать все не только в общем, но и в частности, ибо нет частности, не включенной во всеобщее, нет числа, в котором и подавно не было бы единства, каковое и есть само число. И поскольку, стало быть, без всякого труда и затруднения промышляет Юпитер обо всем, повсюду и всегда, постольку с необходимостью бытие и единство есть во всех числах, во всех местах, во всех временах и атомах времени, места и числа, и один и тот же принцип бытия – во всех бесконечных индивидуумах, которые были, есть и будут. Но я явился сюда вовсе не для этого диспута, и не для него – думаю – вызван был тобою.
София. Правда, мне хорошо известно, все эти предметы стоят того, чтобы мои философы разрешили их и чтоб они были вполне поняты, конечно, не мною, ибо я могу понять только с трудом, в сравнениях и подобиях, не мною, но Софией небесною и тобою. Но твой рассказ заставил меня заняться этим вопросом раньше даже, чем своими частными интересами и намерениями. И, конечно, мне казалось, что ты, справедливейшее божество, без всяких предисловий мог бы перейти к столь незначительному и маловажному моему делу.