Рунов заехал за мной, как и обещал, через час, и по его взгляду я поняла, что он доволен тем, как я выгляжу, значит, я старалась не зря. Мы прошествовали к выходу. Мальчик оставался дома, и глаза у него были как у брошенной собаки, зато я с полным правом могла торжествовать.
За рулем руновского «БМВ» на этот раз сидел парень с крепким бритым затылком, одетый в черную кожаную куртку. Ехали мы не очень долго, около получаса, и остановились возле небольшого двухэтажного особняка с мансардой, вход в который украшала скромная металлическая вывеска «АО «Колорит». Рунов гостеприимно отворил передо мной дверь:
— Прошу.
Охранник в традиционном камуфляже приветствовал нас весьма почтительно, Рунов же вполне демократично протянул ему руку.
— Как дела, Тим? — спросил он.
— Порядок, Олег Константинович, — расплылся в улыбке охранник.
Пока мы поднимались по лестнице на второй этаж, Рунов между прочим обронил:
— Хороший парень Тим, двенадцать лет прослужил в армии, был в Афганистане, потом, как и многие, оказался никому не нужен. Подумывал даже о самоубийстве, а у него двое детей, престарелая мать…
В моей груди шевельнулся какой-то теплый комок: вот он, еще один пример великодушия Рунова.
В приемной из-за стола вскочила хорошенькая девчушка лет двадцати-двадцати двух.
— Здравствуйте, Олег Константинович.
Что-то, звякнув, упало на пол. Оказалось — пилка для ногтей. Чем еще могут заниматься секретарши в отсутствие начальства?
— Мне кто-нибудь звонил? — осведомился Рунов.
— Только Лоскутников, ну, тот, что заказывал панно для загородного дома. Я соединила его с мастером.
— Отлично, — кивнул Рунов и открыл дверь в кабинет.
Кабинет был самым что ни на есть традиционным. Рабочий стол, длинный стол для совещаний, компьютер, выстроившиеся в ряд кресла. На стене множество картин, не менее двух десятков, в основном пейзажи и натюрморты. Странно, вспомнила я, что у нас в квартире нет ни одной картины.
— Вот здесь я обычно и пропадаю, — заметил Рунов, пододвигая ко мне кресло. — Работа — обычная рутина: бумаги, звонки, налоговая полиция наседает, — короче, ничего романтического, самый заурядный бизнес.
— Ничего себе рутина, такой особняк в центре Москвы, — протянула я, — ведь он, наверное, стоит совсем недешево.
— Не обольщайся, я здесь не хозяин, а всего лишь коммерческий директор. — Рунов сел в торце длинного стола для совещаний и выглядел на этом месте весьма внушительно. — Всем распоряжаются акционеры.
