— Ему никто не звонит?
Я отрицательно покачала головой. До меня самой только сейчас дошло, что в нашей квартире постоянно стоит ничем не нарушаемая тишина, которую даже изредка не прерывает легкое треньканье звонка.
— К нему никто не приходит?
— Он называет себя одиноким волком.
Карен нервно забарабанил пальцами по стеклу:
— Я же тебе велел вытаскивать его куда-нибудь, чтобы он был на людях. Нечего сидеть в четырех стенах! Ведь есть же у него какие-нибудь любимые злачные места… Вы тогда были в этом клубе, как его…
— «Субмарина», — подсказала я.
— Вот именно, сходите туда еще раз. Скажи, что тебе скучно, хочется немного развеяться.
Тут я не выдержала и в надежде пролить наконец свет на его заинтересованность в делах Рунова, спросила:
— Господи, да кто он, собственно, такой? Чем он вообще занимается, ты знаешь?
— Спроси что-нибудь полегче, — выдохнул Карен, который в этот момент что-то усиленно обдумывал.
— Надеюсь, он хотя бы не вампир?
— Что? — опешил Карен.
— Надеюсь, он хотя бы не вампир? — повторила я.
Карен расхохотался:
— Нет, он не вампир, он хуже, он — сексуальный маньяк! Так что будь с ним осторожна.
Мне это надоело, я смерила его взглядом и выскочила из машины, которая как раз остановилась на светофоре.
— Постой! — крикнул мне вслед Карен.
Я обернулась. Он поманил пальцем, и мне пришлось, наклонившись, заглянуть в автомобиль. В этот момент Карен неожиданно потянул на себя дверцу, так что моя голова неожиданно оказалась зажатой в щели, а глаза от неожиданности и страха полезли из орбит.
Карен придвинул свое полное лицо к моему, и я смогла хорошо рассмотреть его восточные глаза — маслины в желтоватом белке.
— Будь умной девочкой, — сказал он, — если не хочешь умереть молодой и красивой.
Я уловила его тяжелое дыхание, жуткий запах, с которым уже не справлялись никакие дезодоранты. Похоже, изнутри он в прямом смысле слова разлагался.
* * *
Вечером я спросила Рунова:
— Может, ты вампир?
Он приподнял брови в удивлении, уголки его рта приподнялись, изобразив удивленную улыбку.
— Я вижу тебя только по ночам, утром ты уходишь, словно бежишь от света. Для полноты картины осталось только убедиться в том, что ты не отражаешься в зеркале… А вдруг ты выпьешь мою кровь?
Рунов подтолкнул меня к огромному зеркалу на стене, в котором отразились мы вдвоем. Должна признать, мы выглядели весьма эффектно: ни дать ни взять двойной портрет в золоченом багете. Рунов поцеловал меня в шею, потом шутливо оскалил зубы, точно намереваясь укусить. Я замерла. Трогательная птичка нежности села мне на плечо и выпустила свои крошечные коготки. Ах, как бы я хотела переселиться в Зазеркалье, там, по крайней мере, я могла бы не опасаться Карена и не ломать голову над тем, в какой переплет попала по его воле. Тогда бы, наверное, я избавилась от ужасного ощущения собственной раздвоенности, как будто я зависла между желаемым и действительным, не в силах определить, к какому берегу пристать.
