Дорогу, что вела к священному сану, проложили задолго до того, как Артем решился ступить па нее, и хотя скорость движения здесь была замедленной, а ограничений имелось в избытке, особенных исхищрений дорога эта не требовала — лилась вполне предсказуемо, без крутых поворотов и выбоин на покрытии.
К моменту исторического объяснения в прихожей отец Георгий стал духовником Артема, а сам Артем — алтарным служкой в Сретенке. Вопросов о будущем даже не возникало: Артем так ясно видел себя священником, что даже и не интересовался другими дорогами, пусть трижды более широкими…
Главный выбор он тоже совершил с легкостью. Авва много говорил с ним о монашестве, но Артем, не в пример многим, сразу знал, что женится. Он только никак не мог объясниться с Верой: готовился, подбирал фразы, как цветы к букету, но фразы эти самому казались вычурными. Спасибо Вере, обошлись без домашних заготовок. Вера сильно изумила тогда Артема, и кто знает, чем бы кончился тот двойной крик, если б не Ксения Ивановна…
Осознав, что свадьба из далекого сна превращается в событие ближайших месяцев, Вера смягчилась, хоть и не смирилась с решением жениха. Она все так же считала разговоры о рукоположении блажью и надеялась, что большой мальчик Артем скоро наиграется в крестики-иконки да и займется серьезным делом на благо цветущей семейной фирмы.
Тысячи людей одинаково веруют в Бога, рассуждала Вера. Крестят детей, отпевают покойников, на Пасху красят яйца, в родительскую субботу — ставят свечки… Православие не то светского, не то советского розлива Веру вполне устраивало, ей даже нравился легкий налет религиозности — он украшал, окутывал флером модной духовности… Если бы Артему требовалась такая вера, то она, Вера, никогда бы не стала восставать против своей тезки-соперницы. Она бы на пару с женихом ходила ставить свечки!
На отца, воцерковленного генерала, Вера давно махнула рукой — не то кризис, не то климакс. Когда генерал громко и четко молился за стенкой, будто читая устав, Вере всякий раз было смешно — молитвы отца напоминали приказы. А его крестные знамения, размашистые, рубленые? А посты? Без Мяса генерал чахнул и сникал, становился похожим на хрупкое растение традесканцию, капризно требующее к себе особенного подхода. Правда, отец как раз ничего не требовал, не капризничал, мужественно питался капустой и огурцами — пресными, как поцелуй нелюбимого. Вера уплетала пухлые котлетки, посмеиваясь над отцом: ей казалось, он играет…
