– Ну что, можно с раскрытием поздравить?
– Каким раскрытием? – Не понимаю я. – А, это ты про утреннего шпиона? Так не по адресу обращаешься. Иди Сокова с Галевичем поздравь – они в поте лица трудились. А мы что? Только под ногами мешаемся и заявы укрываем.
– Да я про убийство, куда ты с Птицыным выезжал, – продолжает раздражающе лыбиться Альберт. – Галевич уже в управление доложил, что подозреваемый есть.
– Женщина в квартире, что ли? – наконец врубаюсь я. – Откуда там подозреваемый?
– Галевич мужа ее колонул. Он сейчас явку с повинной в камере строчит.
«Вот это номер! Как говорится, с дуба падали листья ясеня… Ничего себе зам работает. Шустрый парнишка. Ведь даже на труп толком не посмотрел…»
– А ну, пошли, посмотрим. – Теперь уже я тащу Альберта за рукав кителя к помещению для задержанных.
Поляков открывает дверную задвижку и возвращается к своему столу. Я, опершись плечом о косяк, становлюсь в дверном проеме. Николай Митрофанов сидит в углу. Справа от него исписанный лист бумаги. На нем шариковая ручка. Колин лоб пересекает глубокая морщина, брови нахмурены. Заметно, что Коля напряженно думает. Не говоря ни слова, забираю его сочинение и пробегаю глазами. Боже праведный! Оказывается, Николай поссорился со своей женой, то есть покойной Татьяной, и убил ее. Потом убежал и добровольно вернулся, чтобы сдаться властям. Просит к нему не применять высшей меры наказания.
Кра – со – та!
– Слышь, Коля, – обращаюсь к нему как можно равнодушнее. – А почему сразу расстрел? Может, каторгой обойдемся, годами этак пятнадцатью.
Митрофанов, уставившись в пол, молчит.
– Короче, – Митрофанов начинает меня раздражать. – Сам все выдумал или кто подсказал? – Коля и на этот раз не удостаивает меня ответом.
Поворачиваюсь к Альберту. – Галевич где?
– Перекусить выскочил. Скоро будет.
– Так я не слышу ответа, Коля. Прекрати в молчанку со мной играть!
Наконец, он поднимает голову и глядит на меня.
– Сотрудник ваш, невысокий такой, сказал.
– И что он тебе сказал?
– Что вина моя доказана. Статья расстрельная. Но если я во всем чистосердечно признаюсь, то суд обязательно учтет.
«Тяжелый случай. Похоже, клиент серьезно попал под чары Галевича»
– Но ты же, Николай, как закоренелый убийца, должен был все отрицать, алиби, наконец, у тебя есть?
– А что это? – Митрофанов немало удивлен незнакомому красивому слову.
Объясняю чуждое ему понятие популярным языком.
– Это когда в момент совершения преступления ты находишься в другом месте, с другими людьми, которые могут это подтвердить. Есть такие?
