- На дым? - Повернулся в указанную сторону Вольг.
- Ну да! Глухие, что ли? Пошли, Ляф!
- Благодарствую, дамы! - крикнул им в спины Вольг и вздохнул: - Ну, пошли, магичество, на дым, как сказали мадамы.
- Интересно, они показали нормальную или длинную?
- Раз "идите, идите", то длинную, хотя ваш женский род не поймёшь. - Рассудительно поскрёб щёку мужчина. - У вас "идите-идите" может и коротко быть, и средне, и криво, и некрасиво, что угодно.
Я пожала плечами, не желая спорить, но в корне с этим не согласная.
Мы продвигались вглубь выше и выше. Неба, как ни странно, становилось меньше. Те немногие лоскуты, открывающиеся в самом городе, заслоняли деревья. Корни можно было встретить и над головой и под ногами и даже приветственно распахивающие объятья напротив. Нелюди и люди самой разбойничьей наружности спешили в солидные питейные дома верхом на грязных до неузнаваемости скакунах. Отдавали узды спешащим к ним слугам, а, позавтракав за бешенные деньги, вразвалочку шли к уже вылощенным и преимущественно чёрным зверюгам.
Пару минут спустя, как мы последовали по указанному пути, за нашими спинами разыгралась любопытная картина: в город входила абсолютно дикая кампания. Впереди бежал пылающее рыжий конопатый парень, таща на поводу здорового пса. Пёс огрызался и громко протяжно выл. Их преследовал до боли знакомый куст. В какой-то момент пёс совершил отчаянную попытку откусить кусок от надоедливого преследователя. Рыжий парень судорожно ухватился за собачий ошейник, но, несмотря на полученный опыт за последние дни, завалился прямо на спешащего мимо светловолосого дварфа. Тот, застигнутый врасплох, повалился навзничь, размахивая руками словно ветряная мельница. Что-то противно звякнуло.
Спутник поверженного дварфа дрожащей рукой нашарил на земле разбитый барометр и заплетающимся языком обронил: "Плохая примета, ахтыжрукожрых! А мы только вошли...". Последнее что можно было уловить - это ликующее ляляканье куста, который бегал вокруг устало поднимающего на ноги рыжего. Насупленные брови горцев не сулили ему ничего хорошего.
В это время мы остановились около небольшого столпотворения, которое задирало головы на близлежащую крышу. Там виднелась крылатая фигура и жалостливо во всё горло голосила: "Я щас спрыгну! Я щас спрыгну!", но не прыгала.
В толпе в основном стояли зеленокожие орки и лениво перебрасывались: "Чи брешет. Чё ему будэт? Нэ поглядэм чё...". Крылатый самоубивец жалостливо изогнулся, ухватившись за косой шпиль, и расчётливо глянул вниз, ожидая реакции. Толпа понятливо разошлась. Самоубивец досадливо крякнул и принял другу позу не менее жалостливую.
